Валерий Михайлов - В поисках Минотавра (сборник)

– Да, и раз мы заговорили об этом, – продолжил дракон, – признаюсь, что то, что ты принял, было не совсем аламутом, а аламутом улучшенным. Периодически он будет тебя включать, причём каждый раз по-разному. Так что будь готов ко всему и ни к чему конкретно. В любом случае с тобой произойдёт именно то, чего ты не будешь ожидать.

– То есть, если я буду ждать, что упадёт кирпич на голову, он никогда не свалится?

– Не болтай глупости, – тоном строгой училки оборвал дракон и отпустил несильный подзатыльник, кося под дзэнского наставника.

– На хрена было поить меня этой гадостью?

– Её в тебя силой не пихали.

– За малым.

– Ладно, скажу, раз всё равно не отстанешь, хотя лучше понять самому. Аламут разрушает границы реальности, или тот барьер, который отделяет тебя от понимания своих истинных потребностей.

– Хочешь сказать, что без этой дряни я бы не догадался, что мне нужно?

– Ну, если ты противник кайфа, мог бы сказать.

– Я ничего не имею против кайфа без последствий в виде ломки или смерти от передоза. Но я люблю контролированный кайф, а не такой, который может накрыть тебя непонятно где.

– В любом случае поздно дискутировать. Пошли лучше куда-нибудь поедим. Я жрать хочу, как не знаю, кто.

– Я тоже, – признался я.

На этот раз дракон выбрал для завтрака открытое кафе, раскинувшееся в тени высоченных деревьев на берегу живописного озера. По озеру плавали лодки, в которых кавалеры катали дам. Одеты все были, как во времена Мопассана.

– Какой здесь век? – спросил я дракона.

– По вашему календарю?

– Ну да. Я в других не ориентируюсь.

– По вашему 2009 год. А ты что думал? – спросил он, видя моё удивление. – Мы ведь не на машине времени носимся.

– Но тут все так одеты.

– А они как ваши толкиенутые. Только те напяливают железные кофты и мутузят друг друга искусственными мечами, а эти упражняются в изящных манерах девятнадцатого века, мня себя минимум графьями и графинами.

– Графинями, – механически поправил я.

– Ну да. Графиня для графа прежде всего графин, – выдал он, и по его улыбочке я догадался, что это была скабрезная шутка.

Вино, а мы пили замечательное вино, придало смелости, и я решился задать дракону вопрос, который во время наркотического откровения по дороге на работу возник в голове и с тех пор не хотел её покидать.

– А что мы всё-таки инспектируем? – спросил я.

– А ты как думаешь?

– Если честно, не представляю.

– Да ну! – он хитро улыбнулся.

– Нет, правда. Я прекрасно понимаю, что слово «инспекция» заставляет наших чиновников вставать на цирла и подобострастно заглядывать в глаза, виляя верноподданнически хвостом. Вот только всё это… не то.

– А что ещё ты понимаешь? – шутливым тоном, за которым скрывался серьёзный интерес, спросил дракон.

– А ещё понимаю, что всё, что ты рассказал про сумасшествие нашей планеты, независимо от того, правда это или нет, ничего для нас ровным счётом не значит. А раз так… – я развёл руками.

– Очень хорошо. Продолжай.

– Мы с тобой то и дело едим, пьём, развлекаемся с женщинами, словно вырвавшиеся в Турцию торговцы.

– Давай без сравнений, – обиделся он. – Ваши туристы…

– Извини, – перебил я, – я слишком пьян, чтобы фильтровать каждое слово. Так вот, ты же не вырвавшийся на свободу клерк, а раз так, то всё должно иметь второй, непонятный мне смысл, который…

– А ты, значит, жратвой и бабами насытился, и теперь тебе смысл подавай, да не просто смысл, а настоящий, с большой буквы. Смотри, чтобы от добродетели несварения не получилось.

– Нет, но я вижу… я чувствую, что у тебя туз в рукаве.

– Тут ты прав, – посерьёзнел дракон. – И раз догадался, расскажу.

Не знаю, откуда взялась традиция, но раз в сто лет мы приходим в ваш мир, чтобы дать шанс одному из вас взойти по лестнице экстаза. Это очень сложная, многоуровневая конструкция, на которой очень легко потерять ориентиры. Еда, наркотики, алкоголь, секс, любовь, мистический экстаз, экстаз власти, экстаз унижения, экстаз творения, отречения, преодоления себя, мистический экстаз, религиозный, дзенское просветление… Всё это разные виды экстаза, разные маршруты, разные пути в поистине бескрайнем лабиринте, пройти который можно, ориентируясь на свой внутренний свет. Вот мы и пытаемся найти твой источник внутреннего света, а потом заставить гореть достаточно сильно, чтобы осветить путь хотя бы на шаг вперёд. Этого вполне достаточно…

– Погоди, – перебил я. – Не хочешь же ты сказать, что то, чем мы занимаемся…

– А почему нет?

– Но разве к этому приходят не через молитву, йогу, медитацию и аскезу?

– Для кого-то и это может служить источником экстаза… Вообще у вас какое-то странное отношение к счастью. Везде только и слышишь: поступай так-то и так-то, думай о том-то и о том-то, делай так, и не иначе, и будь от этого счастлив. Как будто можно быть счастливым по принуждению или следуя чьей-то прихоти. Общим у людей может быть только горе, тогда как счастье… у каждого своё. И чтобы его открыть, нужно заглянуть глубоко в свою душу – с тем, чтобы понять, что в действительности тебе надо, что есть твой экстаз или твой путь с сердцем, если этот термин тебя больше устраивает. А для этого нужно обеспечить тылы, которые и создаются удовлетворением сначала житейских потребностей. Ведь если ты, скажем, будешь думать только о бабах, то куда бы ни пошёл, станешь с ума сходить от сексуальных видений, и если не начнёшь дрочить, свихнёшься, как те святые, которых дьявол якобы искушал всяческими суккубами.

– Делай, что хочешь, таков закон? А если я сопьюсь или сторчусь с такой философией?

– А также вляпаешься в какую-нибудь веру или атеизм? Значит, либо именно это тебе и нужно, либо ты не сумел заглянуть в свою душу. В любом случае ты хотя бы сделал попытку быть счастливым. К тому же я здесь для того, чтобы тебя немного подстраховать.

– То есть, мы с тобой как мастер и ученик дзен?

– Не пори чушь! Популяризаторы давно так опошлили дзен, что он стал одним из направлений эзотерического туризма, этакой пелевинщиной.

– А мне нравится Пелевин. Не всё, но…

– Как хорошая развлекалочка на мистические темы.

– Ну да.

– Тут я с тобой не спорю, однако…

Дракону не дали договорить. К кафе подъехала совершенно неуместная чёрная машина с тонированными стёклами, из которой вышли двое крепких парней.

– Пойдём, она ждёт, – сказал один мне.

Я, как на последнюю соломинку, посмотрел на дракона, но тот развёл руками.

– Ты сам согласился пройти лабиринт, – сказал он.

– Так это был не сон? – не знаю, на что надеясь, умоляюще спросил я.

– Ты сам должен решать, что явь, а что видение, – ответил дракон.

Наверно, если бы я не сел в чёртову машину, парни повели бы меня силой, хотя кто знает, как в этом случае развернулись бы события. Проверить я не рискнул. Меня втиснули на заднее сиденье, между парнями. Услышав винный запах изо рта, один молча протянул жвачку.