Дмитрий Янковский - Теория струн

Но Его Величество Случай решил иначе. И культурная программа получила продолжение самым неожиданным для всех образом. Виной такому перевороту событий послужил мочевой пузырь Уолтера, который дал о себе знать на пути от казино до отеля.

– Ей богу не дотерплю! – пожаловался Хант сидящему за рулем Ичину. – И ты прикинь, если я лопну, то тебе придется самому машину оттирать.

Фыркнув, японец прижал машину к бордюру в том месте, где Гудзон не был наглухо забран набережной, а образовывал небольшой пляж на краю загаженного мусором пустыря. Лучшего места, чтобы справить малую нужду, не найти и в пяти милях вокруг, так что, по здравому размышлению, Мэтью решил присоединиться к приятелю.

Они пересекли пустырь, по всему пространству которого валялись пустые пластиковые бутылки, алюминиевые банки и другой мусор, способный доставить радость бездомным, собирающим его и продающим за бесценок. У самой реки в воздухе висел запах дыма.

– Дымок! – фыркнул Уолтер, расстегивая молнию на брюках. – Это кому пришло в голову устраивать пикник на помойке?

В этот момент, всего в дюйме от его головы пролетел увесистый обломок кирпича.

– Попали! – прокомментировал Ганни.

Хант обернулся и увидел пятерых чернокожих сыновей Африки, то есть, афроамериканцев, как их принято называть по правилам политкорректности. Хотя, как их не называй, белее они от этого не становятся. Ну и склонны сбиваться в банды, что об этом ни говори.

– Слышь, чувак, это чё у тебя в карманах набито? – протяжно пропел один из детей Гарлема. – Слышь, ты там бабосы прячешь, или я к кому обращаюсь?

Остальные четверо улыбались во все широченные физиономии с приплюснутыми, как у боксеров, носами. В руках у двоих были увесистые обрезки водопроводных труб, остальные вооружились булыжниками. Кроме оратора. Тот, по всей видимости, свое орудие как раз и метнул, промахнувшись, в голову Ханта.

Мэтью покосился в сторону дороги, но из-за деревьев «Хаммера» видно не было. Скорее всего, грабители решили, что два подвыпивших джентльмена с какого-то перепугу решили пройтись пешочком, а заодно и отлить у реки. Это позволило бы чернокожим грабителям без труда реализовать весомое численное преимущество в рукопашной схватке, отоварить джентльменов и обчистить их карманы.

Ганни не очень любил драться, зато редко отказывал себе в возможности повеселиться, а потому не посчитал зазорным нажать на брелоке в кармане тревожную кнопку с веселым смайликом.

– Чё ты там ручками шелудишь, чувак! – Предводитель шагнул вперед. – Выворачивай карманы, белоснежка! А то щас те интерфейс перепрограммирую.

Неожиданно выступил Уолтер. Он спокойно шагнул навстречу негру, и уверенным тоном потребовал:

– Документы!

– Чё? – от недоумения африканец замер, как вкопанный. – Какие, твою мать, гребаные документы?

Это перенесло точку инициативы от нападавших к потенциальным жертвам, кардинально сместив психологические акценты. А они в драке играют далеко не последнюю роль.

– Твои документы! – уточнил Хант.

– Ты чё легавый? Покаж свои!

Конечно, тут уже Уолтеру показывать стало нечего, кроме доброго хука справа. Удар вышел неожиданным для противника и, не смотря на чуть разные весовые категории, опрокинул негра на землю. Четверо оставшихся бросились в бой, сначала метнув булыжники, словно гранаты. Но эта артподготовка не нанесла приятелям никакого ущерба – увернувшись от кирпичей, они встали в боевые стойки, готовясь, как и положено американцем, дорого продать свою честь, свободу, и озвученные в начале конфликта бабосы, скорее всего, ставшие его причиной.

Началась свалка. Мало того, что негров было четверо против двоих, так еще половина из них была вооружена стальными дубинами. Каждый удар такой штукой грозит переломом или черепно-мозговой травмой, так что Ганни и Хант вынуждены были с первой секунды перейти в оборону и скорее уворачиваться от ударов, чем наносить их.

Но тут снова все поменялось. Сзади раздался рев, подобный реву океанского лайнера, и темнота извергла из себя чудовище. Точнее показался Ичин, но вид у него был, без прикрас, как у демона – черный костюм здорово подчеркивал этот образ. Еще больше его подчеркивала здоровенная кувалда, предназначенная, скорее всего, для ремонта колес «Хаммера», буде в этом возникнет необходимость. Ручка кувалды имела больше метра в длину, а молот весил килограммов двадцать, самое малое. Но Ичин, держа его в здоровенных ручищах, обращался с ним с такой же легкостью, с какой малыш обращается с детской лопаткой в песочнице.

Приятели едва успели присесть, как молот, описав дугу над их головами, припечатал одного из негров в плечо. Стальная труба, которую он держал в руке, осталась на месте ввиду законов инерции, а вот ее хозяин просто пропал из поля зрения, как пропадали чародеи в черно-белых фильмах тридцатых годов. В одном кадре он есть, а в следующем уже нет. Раздавшийся из мусорной кучи звук падения обозначил точку приземления незадачливого грабителя.

Не долго думая, Хант схватил упавшую к его ногам трубу и, уже на равных с противником, бросился в бой. По пустырю разнесся громкий металлический звон, словно два древних рыцаря устроили на мечах турнир за сердце прекрасной дамы. И хотя это были не мечи, а куски разобранного в Гарлеме водопровода, Уолтера охватил характерный для битвы азарт. Он даже представил себя крестоносцем, побивающим мавра. Все же виски, в определенных дозах, мощно подстегивает воображение.

После обмена ударами, когда Ханту дважды удалось поразить мавра в конечности, тот решил спасаться бегством. Но, в отличие от древних мавров, у этого не было возможности укрыться за стенами крепости, а потому Уолтер догнал его, сбил на землю подсечкой и добавил добивающий удар в челюсть. Скорее всего, этот, нанесенный из достаточно неудобной позиции, удар, физически не мог отправить мавра в нокаут, но сын Гарлема предпочел сделать вид, что это все же произошло – закрыл глаза и прикинулся черным шлангом.

Мэтью в рукопашном искусстве не был силен так же, как Хант, но зато оказался ловким и быстрым, как помойный кот во время эпической битвы за рыбью голову. Несколько раз, увернувшись от прогудевшей по воздуху трубы, он улучшил момент и пнул противника в коленную чашечку. Тот отпрыгнул, но стоило ему опереться на пораженную ногу, она не выдержала нагрузки и подогнулась. Это лишило негра необходимой мобильности, чем Мэтью и воспользовался в полной мере. Разогнавшись в два резких шага, он, подпрыгнув, полностью оказавшись в воздухе, сгруппировался, и всем телом рухнул на коленопреклоненного противника. Такой прием оказался равносильным падению на негра восьмидесятикилограммового мешка с высоты более метра. Ганни осталось подобрать трофейную трубу и броситься на помощь товарищам.