Михаил Кельмович - Отряд Аз

– Пожалуй, на сегодня хватит, я устала, – сказала Вирга. – Пойдем.

Они двинулись в сторону туннеля. На углу у перехода бывалого вида музыкант играл на саксе. Черные перчатки с обрезанными пальцами, в правой глазнице вместо глаза вставлена перламутровая раковина.

Мимо прошли две девчонки-тинэйджерки. Одна была с малиновом ирокезом голове и в драных джинсах. Сзади на месте ягодиц вырезаны две большие дыры. На одной половине голого зада татуировка – серп и молот, на другой – свастика.

Вторая девица бритая и вся в пирсинге, в короткой юбке. Сзади из-под юбки по правой ноге спускалась вниз до ботинка тату: строка готического текста. Девицы остановились посредине толпы и поцеловались взасос.

– Много сексуальной и политической тематики. Агрессия и страх, – невозмутимо отметил Тин.

– Надоело, скучно. Пойдем отсюда, – повторила Вирга, не понимая, что Тин так шутит. – Еще сил не хватит пройти туннель. Ты не забыл, что мы во сне? – криво усмехнулась она. Они двинулись к туннелю.

– Знаешь, о чем я подумал, – как бы ответил он, – иногда поздно вечером в метро, особенно под праздник, можно увидеть очень странных людей. Мне кажется, я встречал уже этого музыканта с перламутровым глазом.

Подслушанный разговор

2.07.2011 года.

Ощущение было нехорошее, странное. С одной стороны, на них обрушилась лавина новых фактов, правильнее сказать – неведомого. С другой, новое знание ощущалось тяжелым грузом, и вопросов стало еще больше, чем было.

– Поехали домой, в город. Знаешь, я устала, – сказала Вирга. – Такая глубина погружения отбирает много сил, и вообще… это как-то очень сложно. Со сновиденьем нужен перерыв… Да?

– Да, – Тин усмехнулся. Неизвестное, особенно мистического свойства, вводило его почти в эйфорию, как прыжок с парашютом бывалого адреналинщика. – Знаешь, я, пожалуй, смогу войти в это пространство в реальном мире, не так глубоко, конечно. В медитации, без помощи сна. Это действительно лучше сделать в городе.

– Я бы поговорила обо всем, что мы видели, с Нео. Мне кажется, это по его части, и он нам что-нибудь подскажет.

– Нео… пожалуй… Да, кстати, почему его называю Нео?

– Я тебе тысячу раз говорила: потому, что он помешан на Матрице.

Вирджи увидела, что Тин ухмыляется, и поняла, что это шутка. Он уже несколько раз с наивным видом задавал один и тот же вопрос о Нео.

– Шутки у тебя армейские. Котелком по башке получишь.

– Я его поймаю.

Вирджи засмеялась, поднялась собирать палатку. В это момент у нее зазвонил телефон, и она сказала пару фраз в трубку.

– Звонил Аркадий. Нео куда-то пропал.

– Ну что ж, все сходится. Едем в город.

Яхту оставили у причала. После трехчасовой гонки по трассе остановились выпить кофе на берегу залива. Тин из прихоти, хоть они и торопились, свернул на Приморское шоссе. Серая вода до горизонта. К берегу катились длинные плоские волны с белыми гребнями, шумели сосны, и в дюнах качались полосы сухой травы. Они сели на террасе. Скатерть на столе трепыхалась, прижатая алюминиевой скобой.

За столиком, через ряд, двое мужчин о чем-то оживленно говорили.

– Хочешь, попробую войти в тонкий мир прямо отсюда? – Тин заговорщицки подмигнул Вирге. Она в ответ страдальчески заломила брови.

– Смотри, сейчас после настройки кроме погружения, мы будем слышать, о чем они говорят. – Тин глазами показал на соседей. – Только недолго, – оправдался он, – это довольно сложно.

Он замер и закрыл глаза. Через минуту воздух на террасе потускнел, свет стал сумеречным, а у людей рядом начали проблескивать контуры дисков вокруг головы. Тин открыл глаза, и Вирга вдруг увидела в них впервые после самой первой их встречи тень той устрашающей пустоты и безумной силы. Контур его тела слегка светился. Затем она услышала голоса за соседним столиком. Двое оживленно беседовали.

– Они никак не могут поставить игру в обороне. Смотри, вот пара центральных защитников, Вагнер Лав делает разрезающий пас, и нападающий за спиной сразу у обоих. Выход один на один – гол. И так постоянно. Нет подстраховки. Понимаешь?

– Да, конечно. Нефть пошла вниз, и за ней доллар растет, евро пока стоит. Надо покупать евро, или, может, подождать еще неделю, как ты думаешь?

– Я думаю, что этого итальянца фасонистого, лысого пора убирать. «Зениту» нужен новый тренер. Он сдулся, ни с командой сделать ничего не может, ни с Газпромовскими боссами договориться. Чемпионство проиграем. Вон его из команды!

– Да, ты прав. Надо сейчас покупать. И где-то процентов тридцать долларовых вкладов перевести в евро.

– Ну вот, хоть ты меня понимаешь. Давай, за «Зенит»!

Они согласовано подняли стаканы с виски на дне и выпили.

– Все, достаточно, – сказал Тин и глубоко выдохнул. Сумрак рассеялся, свечение около тел исчезло, и голоса были более не слышны. Тин с Виргой сидели молча. То, что они услышали, подействовало особенно сильно. По сравнению с находками в Слепом городе это была мелочь. Они понимали уровень угрозы, но подсознательно впечатление смягчалось тем, что там был сон, как бы не совсем реальная жизнь. Сейчас исчезли последние иллюзии.

– Так и живем, – прервал гробовую тишину Тин. – Родная, этот город тяжело болен!

Еще помолчали потерянно. Вирга вдруг осознала:

– Тин вокруг тебя ни тогда, ни сейчас цилиндрического свечения не было.

– У тебя тоже. Может быть, это ответ?

Через час они сидели за столом в гостиной Аркадия.

– О Нео пока никаких известий. Тревожно. Он на несколько назначенных встреч не пришел. Коля, его основной помощник, сейчас подъедет, расскажет последние новости, – Аркадий замолчал.

Пока ждали Колю, Тин попросил рассказать о Нео. В отличие от Вирги, о нем он ничего не знал.

– Нео, что называется, странный. О нем мало что известно. Впечатление такое, будто он окружает себя облаком неопределенности. Он сильный человек. Его знают больше как гениального программиста. Свой псевдоним «Нео» он получил, потому что пытается доказать, будто мы живем в Матрице, а также потому, что ищет мистические силы в Интернете. Парадоксальные штуки. Он действительно очень талантлив и парадоксален. И его постоянно узнаешь с неожиданной стороны.

Аркадий, как художник, набрасывал портрет резкими мазками: каждая фраза отдельно и о чем-то новом.

– Он кажется одиночкой. Одновременно его считают интеллектуальным гуру, и у него есть последователи. Получается так, что одни знают его как почти отшельника, другие как лидера группы и даже некой идеологии. Интересно, что те и другие почти не пересекаются.

По правилам жанра, такой человек должен быть хилый головастик. Но это опять же не так. Он много лет изучал шаолиньский боевой метод, цигун и даже владеет техникой железной рубашки. Еще увлекается паркуром. Любит холодное оружие и арбалеты. Я видел, как он умело обращался с лошадьми. Все это мало кто знает. А тем, кто осведомлен о большей части его дел, – Аркадий показал на себя, – он тоже многое не договаривает. О личной жизни и прошлом не рассказывает вообще.