Михаил Кельмович - Отряд Аз

Пожалуй, я слишком увлекся исследованием очаровательного директора. Но, будучи не совсем рефлекторным существом, одновременно с созерцанием вел вполне разумные рациональные переговоры о формате учебного курса для студентов. Впрочем, мы ни до чего не договорились. После двадцатиминутной светской беседы обменялись визитками, обещаниями, если что-то сложится, созвониться, и затем расстались.

На улице вспомнил ее испуг в первое мгновение встречи и подумал: что-то я в ней все-таки не разглядел. Что-то важное не увидел, а это само по себе уже загадка!

Институт

12.05.2011 года.

Ванна. Макияж. Завтрак. Она так и не восстановила душевные силы после кошмарного сна. Чувствовала усталость, даже какую-то дрожь в теле. Дорога на работу. Пробки. День начинался обычно. Блестящий и уютный бордовый Пежо 308 принял, как старый друг. Во время остановок она прикрывала глаза и как бы задремывала на мгновение. Механическая жизнь большого города захватывала ее своим обыденным ритмом. Сегодня успокаивало то, что обычно раздражает: сутолока машин, бестолковость пешеходов, серые плоскости домов и неба. Она поняла, что цепляется за привычное в надежде защититься от того взгляда из сна, как будто он все еще не отпускал ее. «Все хорошо», – сказала она себе и улыбнулась, подъезжая к офису. Начинался рабочий день. Письма. Несколько звонков. На двенадцать назначена незначительная деловая встреча.

В холле на стульях пара студентов с гаджетами ждут зама. В приемной невыспавшийся курьер. Секретарша Людочка заходит в кабинет со списками новых групп. В 11.00, «шествуя важно», появляется пафосный трансперсональщик Григорянц с авторской программой и сладкой улыбкой. Затем суровый и аутичный Бородкевич с вечными претензиями к коллегам и расписанию: психологам часто самим лечиться надо. Заглянул улыбчивый Букин, похожий на домашнего медведя, принес экземпляр своей новой книги с дарственной подписью. Пять минут поговорили: и мил, и точен, и не крут – настоящий профи, и человек тоже…

Без минуты двенадцать она выглянула из кабинета и увидела входившего в холл мужчину. Среднего роста, худощавый. Яркий солнечный свет падал из-за его спины. Виден был только темный контур его фигуры. Лицо совершенно неразличимо.

Он шагнул навстречу и в тень одновременно, и она разглядела тонкое лицо (напоминает какого-то актера) и глаза… которые видела сегодня во сне. Сияющая черная сила, пустота смяла все ее существо, замуровала в неподъемную тяжесть, и через мгновение отпустила. Она будто вновь вынырнула из сна. Он стоял рядом, смотрел совершенно обычно и выговаривал стандартные фразы знакомства.

Она почувствовала себя нелепо, подавила в себе приступ паники и пригласила в кабинет. Походкой деревянной куклы на шарнирах прошла вслед.

Тин Полянский был мил в общении и не навязчив. Точно удерживался на грани делового и неформального тона. С такими приятно иметь дело, приятно пококетничать чуть-чуть. Но сейчас невнятный холодный шепоток страха расползался по закоулкам, казалось… тела, заставлял общаться предельно сухо. Впрочем, ощущалось: опасности нет, достоверно нет. В какой-то момент она успокоилась. Тин ей даже понравился. Вспомнила, на кого он показался похож. Как будто на известного аргентинского футболиста (Хи-хикс Букина по поводу ее интереса к футболу), а глаза, как у героев фильмов Джармуша – темные, тревожные. Передернула плечами.

Не будь того сна, он вызвал бы доверие и симпатию. Она даже, хотела спросить о сне в какой-то момент, но не решилась. Через двадцать минут он ушел. Взгляд его ни разу более не плеснул этой безумной пустотой, даже в момент прощания. Ну и славу Богу!

Разгром

Суматра. Паданг. 12.02.2007 года.

Свет попадает в комнату через приоткрытую дверь и маленькое пыльное окно с сеткой вместо стекла. Кроме того, полумрак пронизывают шнуры света из ряда маленьких круглых отверстий в стене. Следы от пуль, автоматная очередь… Почти картонные стены.

Комнаты… центр связи разгромлен, лаборатория тоже. Разбитые стеллажи, сломанные стулья. На полу слой бумаг, осколки стекла, экранов. Столы на месте и целы, на них искореженные мониторы, системные блоки. Принтер тихонько подвывает, скрипит и мигает красном глазком, пытаясь что-то распечатать.

Артем лежит на спине, разбросав руки, будто его сшибла океанская волна, подстерегла в стремительном движении. Глаза открыты, остекленели, лицо искажено. Белая рубашка справа набухла кровью. Аккуратное маленькое отверстие посреди лба.

– Его добили, стреляли почти в упор, – отчего-то вслух сказал, будто наговаривая для диктофона. Собственный голос был чужим и охрипшим.

Посреди комнаты головой к Артему ничком лежит Ольга, вытянувшись и продолжая тянуть к нему руку. Копна волос полностью закрывает лицо. Темное пятно на блузке между лопаток.

Они все ходили в белом из-за жары. Здесь все ходят в белом.

Охота неожиданно закончилась два часа назад, и он сразу понял, что произошло. Бросился сюда, зная, что ничего уже нельзя изменить. Их было четверо… И то, что Николаса и Акселя здесь нет, означает только то, что они погибли где-то в другом месте и при других обстоятельствах.

Дом стоит в конце глухого переулка, на окраине. Он окружен садом. Багровая пена бугенвилий, фарфоровые чашечки плюмерий, заросли бамбука и несколько пальм. Сад – большая редкость в этом городе, доступная только богатым людям. В основном, здесь живут иначе. Многокилометровые улицы с непрерывными рядами домов, будто построенных из картонных коробок. Поток мотороллеров и велорикш, облезлые пальмы, лотки с фруктами. Роение местных жителей, похожих на кузнечиков, сухоньких, улыбчивых и темнокожих.

…Этот город, похожий на нескончаемую деревню почти в миллион жителей, через неделю должен был проглотить океан, смести гигантской волной вместе с толпами веселых аборигенов и туристов. Теперь этого не произойдет. И что же? Его друзья мертвы.

Утрамбованную пыль переулка подметают, раскачиваясь, тени пальм. В такие минуты чувства в нем умирают, и он начинает действовать, как автомат, стремительно и безошибочно. Но внутри, глубоко – тошнотворный ком. Теперь он пойдет по следу убийц и пропавших товарищей. Уже идет.

Из дневника. Материализация

15.05.2011 года.

Сегодня сразу после пробуждения, в утреннем полумраке, у окна, рядом со шторой почудилась фигура, похожая на серую тень. Она была будто в капюшоне, стояла тихо и покойно, совершенно неподвижно. И будто тьмой из-под капюшона разглядывала меня. Без любопытства. «Так мясник разглядывает коровью тушу, примериваясь, как ее лучше разделать», – мелькнула странная ассоциация.

Не было ни капли беспокойства, только время стекло по стенам ровными волнами. Никогда так не видел время. Фигура была беспристрастна. Она равнодушно начала поворачивать голову в мою сторону.