Андрей Левицкий - Тёмные тропы

Нащупав печь, Данила поднял руку, чтобы толкнуть Валика, и тут услышал звук. В нем была тоска улетающей журавлиной стаи, боль матери, зовущей потерянное дитя, отчаянье одинокого существа, последнего из своего рода. Он звал, проникая в каждую клетку тела, вибрировал и увлекал туда, где любят и ждут – именно тебя. Глубокий, переливающийся множеством тонов, человеческий и совершенно чуждый. Данила знал: это кричит не искажение, а живое существо, бесконечно странное, чуждое…

Застонал, заворочался Валик, раздался шлепок – то ли он, то ли Прянин спрыгнул на пол и потопал к двери. Загрохотало, завизжал Маугли – на него наступили. Данила и сам хотел идти на зов: тот, кто кричал, ждал его и любил.

В зов фальшивой нотой ворвался тонкий крик Маугли:

– Это ревун, не слушать!

Но Данила хотел слушать, хотел купаться в звуке, стать им. Он шагнул вперед, еще и еще, пока не уперся щекой в стену. Это немного его охладило, и Астрахан титаническим усилием воли зажал уши. Рядом рыдал Прянин, в поисках выхода бился о стену Валик, шипел Маугли.

Когда звук оборвался, Данила оперся спиной о стену и съехал на пол. Он был пуст – ни мыслей, ни чувств, одно желание – снова услышать ревуна. Валик растянулся на полу, всхлипывая, рядом причитал Прянин:

– Что это еще такое? Это ужасно!

– Ревун, – ответил Маугли. – Его нельзя слушать, он забирает.

Валик простонал:

– Я ж говорил: живым мы отсюда не уйдем!

Данила спросил:

– Маугли, это искажение такое? Заманивает голосом?

– Нет, – Данила представил, как в абсолютной темноте Маугли мотает головой. – Он живой. Мы его боялись – ныряли. Если нырнуть – безопасно. Если заткнуть уши – безопасно.

Астрахан продолжил:

– Я за то, чтобы пойти в Северный, минуя Талдом. Не хочется встречаться с тем, кто кричит. Судя по силе голоса, оно огромно. Маугли, кто-нибудь видел ревуна?

– Не.

– Можно я не пойду, а подожду здесь? – прохрипел Валик.

– Если сможешь в одиночку выстоять, то да, – сказал Данила. – Все, спать!

Дежурил Данила, пока не начали слипаться глаза. Он чувствовал время – прошло часа четыре. За окном шелестел, стонал и скрипел лес. Сначала Астрахан с тревогой вслушивался в звуки, теперь же они его убаюкивали.

Когда Прянин его сменил, Данила улегся рядом с посапывающим Валиком и тотчас отрубился.

Проснулся он от головной боли. Открыл глаза: на нем сидел Маугли, дергая его за плечо. Данила столкнул мальчишку, вскочил, завертел головой.

И снова услышал зов.

Попятился, упершись спиной в стенку, заткнул уши. Спасибо лягушонку – если бы не он, брел бы сейчас Данила по болотам, потеряв себя.

Он разрывался: одна его часть стремилась на зов, вторая упиралась руками, ногами и затыкала уши. Дверь была распахнута, и в кухню заползал серый рассвет. Прянин с удивлением смотрел на Данилу и Маугли, Валика в комнате не было.

Ревун смолк. Только сейчас Данила понял природу опасности, разлитой в воздухе, – во всем виноват ревун. В то, что ревун – это живое существо, он не верил, а вот на искажение типа призрака было похоже. Призрак, сильнее обычного в сотни раз…

Нет, Маугли говорил, что ревун был с лешими. Они жили возле Глуби, потом мигрировали сюда и ревуна забрали, так что не исключено, что он – сувенир неизвестной аномалии. Как бы то ни было, он опасен, и лучше держаться подальше от Талдома.

– Где наш друг? – проговорил пришедший в себя Прянин.

И правда, где Валик? Данила глянул на распахнутую дверь, выругался и рванул на улицу.

Сумерки понемногу рассеивались, над соснами, возвышающимися над домами черной стеной, светлело небо. Шелестел камыш, что-то протяжно, совершенно не по-земному, ухало в лесу. Следом за Данилой выскочил Маугли, пригнулся и принялся исследовать землю возле дома. Данила и сам видел следы Валика, впечатавшиеся во влажную землю. На проселочной дороге, поросшей мхом, следы обрывались, словно грузный мужчина взлетел или под землю провалился. Жаль мужика, он подкупал своей простотой и искренностью. Данила уже мысленно попрощался с ним, но Маугли издал воинственный клич и крикнул из-за дома:

– Говорящий! Следы!

Данила обежал дом, миновал прогнившую сеть-рабицу и оказался на мшистой поляне, образовавшейся на месте соседнего огорода. Маугли указывал на примятую осоку и пританцовывал от нетерпения, Астрахан сел на корточки возле него: следы Валика тут заканчивались. По-видимому, когда смолк ревун, бывший андроид пришел в себя, но кто-то напал на него – на примятой осоке явно боролись, – а потом уволок в направлении Талдома. Крови не было, значит, это не зверь… Хотя, почему – не зверь? Может, огромное нечто утащило Валненсия, чтобы кормить детенышей? Во всяком случае, он еще жив и ему нужно помочь. Надо получше поискать следы врагов.

К сожалению, неведомые твари следов не оставляли. Или настолько умело двигались по мху, или летали – чем Сектор не шутит? И Маугли, и Данила обследовали поляну, но пока безрезультатно. Данила двинулся к соседнему дому и обнаружил лужу. В грязи виднелся отпечаток подошвы без рисунка и каблука. Значит, на Валика напали люди – те самые лешие. Уже легче, сразу они его не съедят. Надо андроида-ренегата вызволять.

Прянин согласился идти с Данилой – уж очень ему было интересно, что это за лешие такие, Маугли пошел вслед за Говорящим. Обходя заболоченные участки, Астрахан думал о том, что правильно сделал, немного раньше отобрав у Валика вещмешок с тротилом.

Следы стали появляться чаще – враги перестали осторожничать. Судя по тому, что на подошвах врагов не было рисунка, они носили самодельные мокасины. Значит, скорее всего, с внешним миром они почти не контактировали. Воображение Данилы нарисовало еще одну секту – сатанистов, кормящих своего карманного демона-ревуна вольными следопытами.

Астрахан усомнился в человеческой природе врагов, когда увидел следы в «паранойке». По идее, они должны были разбежаться или перебить друг друга – Данила помнил, как действует паранойка. Но похоже, враги прошли ее насквозь безо всяких последствий, а на Валика, который без сознания, она не подействовала.

Шли лесом. Чем дальше продвигались на восток, тем больше встречалось заболоченных участков. Огромные сосны здесь стояли черным скелетами, покрытыми мхом до середины ствола. Мох был странным – буровато-зеленым, с красными нитями, похожими на усики винограда, и пружинил под ногами. Все чаще стала попадаться лоза. Даниле казалось, что он идет к Глуби, а не к городу, расположенному во втором поясе опасности. Ладно, не Дмитров – и на том спасибо.

Вскоре живой лес закончился, сменившись зеленоватой поляной, утыканной черными остовами сосен. В бурых лужах, окаймленных отраженным ободком рассвета, иногда вздувались пузыри, лопались, источая гнилостный запах, от которого кружилась голова.