Сергей Чехин - Метро 2033: Свора

Врач повернулся к соратнику, смерил его хмурым взглядом и побрел по протоптанной в пыли дорожке, приведшей к высокому вентиляционному коробу. За ним, привалившись спиной и уронив голову на грудь, сидел пропавший сборщик. Левая рука вцепилась в рацию, правая прижимала кишки к затянутому темной коркой животу.

– Твою мать… – шепнул Майор. – Кто ж его так?..

Фельде, по привычке взяв боевой нож двумя пальцами, разрезал обрывки одежды и обнажил рану – вернее, целых пять рваных ран, как если бы бедолагу полоснули когтистой лапой. Но в таком случае разрезы не шли бы параллельно друг другу на одинаковом расстоянии. Скорее всего, неизвестный вспарывал бедняге живот, пока тот не умер от болевого шока.

Продолжив осмотр, доктор заметил бинты на плече, а под ними – разодранную плоть. Картина потихоньку прояснялась: парня укусил пес, он спрятался на крыше, где наложил повязку, а после вызвал диспетчера. Кроме двери, перил и небольшого пятачка между ног трупа, крови нигде не было, значит, выпотрошили шуховца на этом самом месте. Псы не сумели добраться до цели, потому что еще ни одна тварь не научилась взбираться по перекладинам. И тогда явился некто и завершил начатое, но насыщаться парной человечиной не стал, а бросил ее, будто осознавая, что вскоре пропажу отыщут. Что же это? Предупреждение? Объявление войны? Случайность? Или?..

– Краб, свяжись с базой, – распорядился командир. – Пусть пришлют всех, кого смогут. Надо порешить выродков здесь и сейчас.

Марк вздрогнул, как от легкого удара током, и поднял голову:

– Приманка.

Бородач сдвинул брови, и даже очки не смогли скрыть выражение лица в духе: а не перегрелся ли ты часом на солнышке? Но из уважения к былым и нынешним заслугам собеседника выдавил из себя пару капель вежливости и уточнил:

– В смысле?

– Такое впечатление, что он хочет выманить из Технолога как можно больше народа. – Фельде встал и отряхнул ладони. – Если основные силы полягут, тварь получит и еду, и контроль над городом, ведь без нас ни музейщики, ни тем более крейдеры не продержатся и трех месяцев.

– Погоди. – Смирнов выплюнул изжеванный прутик и скрестил руки на груди. – Кто – он? О ком ты сейчас говоришь?

Марк пожал плечами.

– Тот, кто оставил вот эти следы. Тот, чьи когти острее кинжалов. Тот, кто способен подчинить прежде разобщенные стаи. Я не знаю, о каком существе идет речь, но мы столкнулись с угрозой, подобной которой еще не было. Двадцать лет зло зрело под боком и теперь застало нас врасплох.

Майор замолчал, стихли и другие «львы» в ожидании ответа на заявление, меньше всего подходящее уважаемому ученому.

– Извини, – наконец изрек разведчик, – но это херня какая-то.

Банан закивал, Карина поджала губы, Кадавр и Краб стояли, как истуканы, обдумывая услышанное и сопоставляя с известными фактами. И чем глубже вникали в суть выдвинутой гипотезы, тем четче осознавали ее право на жизнь, но вставать на сторону доктора не собирались – полномочия не те.

– Хочешь сказать, – продолжил Семен, – что на Окраинах завелся этакий собачий оборотень, который копит блохастые войска и устраивает нам ловушки? Да в это даже дети не поверят!

– Есть объяснение лучше? – спокойным тоном изрек врач.

– Да в жопу такие объяснения! Это все равно, что объяснять молнию Перуном! Я вызову бойцов и вырежу хвостатую нечисть до последней шавки. Потом поймаю парочку крейдеров, и они, как на духу, выложат: кто, когда и зачем порешил пацанов. А ходящего на задних лапах разумного кобеля оставь тем, кто угорает от жаб-гипнотизеров, стен-предсказательниц и прочего бреда. Серьезно, Марк. Ну, вообще ни в какие ворота!

– Твой скепсис обоснован. – Голос Фельде зазвенел булатной сталью. – Когда-то сомневались в необходимости вакцин. А еще раньше считали глупостью личную гигиену. Отрицать ненормальное – это нормально. Но я не позволю рисковать людьми, пока не выясню причину странного поведения собак.

Смирнов фыркнул.

– И что ты предлагаешь? Куковать на крыше, пока псины не уйдут? А вдруг позовут своего вожака – и что тогда?

Он произнес это, как шутку – с легкой беззлобной издевкой, но преданные соратники вопреки обычаю не поддержали командира смешками и ухмылками, а с тревогой поглядывали то на выпотрошенного сборщика, то на уходящие к люку следы.

– И тогда, – врач шагнул к здоровяку, не спуская глаз с блестящей глади очков, – будем молиться, чтобы стать последними, кому тварь выпустит кишки.

Псы стерегли добычу до позднего вечера, окружив терминал стайками по три – пять особей. Состав караула то и дело менялся: одни уходили – наверное, перекусить – другие приходили на их места. Пару раз к семейным дозорным наведывались суки с подросшими щенками, которые то гонялись за сверстниками, то донимали взрослых попытками поиграть.

Наблюдавший за распорядком осадного лагеря Фельде никак не мог избавиться от назойливой, гложущей душу, но глупейшей в своей основе мысли. А если это существо – назовем его Вожак, отринув чуждый уху и малопонятный термин «Альфа» – не забросило удочку в надежде выманить хоть кого-нибудь, а вывело из строя самую боеспособную единицу, тем самым ослабив рубежи шуховцев и открыв путь для новых, куда более кровавых нападений? Пока спецназ прохлаждается на крыше, блокпосты не получат оперативного подкрепления – придется либо посылать охранников, наловчившихся сражаться только против мишеней, либо перебрасывать людей с других опорных пунктов, тем самым пуще прежнего истончая оборону.

– Нет… – Марк выдохнул и покачал головой. – Вот это точно бред.

– Ты о чем? – спросил Майор, явно опасаясь, как бы товарищ не повторил судьбу Михаила.

Врач отвернулся от усеянной черными точками вокзальной площади и сел на парапет. Потер глаза, окинул уставшим взглядом бивак под темнеющим небом. Кадавр и Банан резались в карты – пулеметчик раз за разом проигрывал и матерился под тихие смешки медика. Краб развалился на жестяном коробе и бережно, как прелести любимой женщины, крутил тумблеры радиостанции. Карина отсоединила прицел и наблюдала за округой, отвлекшись на пару минут для перекуса.

Месяц назад можно было заниматься тем же самым без необходимости забираться на верхотуру. Причем в компании тех же собак, проявлявших к двуногим соседям не больше интереса, чем к столбам и гниющим остовам автомобилей.

– Да так, – отозвался Марк. – Размышляю.

Вечерний туман непроглядной волной обогнул дома, разлился по асфальту, облизнул пыльные борта троллейбусов и маршруток. Когда-то здесь бурлила жизнь, теперь это было кладбище поломанных игрушек сгинувшей цивилизации – одно из миллионов по всей планете.

Белую пелену прорезал вой – тот самый, не дающий спать по ночам. Но одно дело – слышать его в неприступной крепости, среди прочных стен и забитых до потолков арсеналов, и совсем другое – внимать гласу нового хозяина города, когда от клыков и когтей свирепой Своры убережет лишь воля ее Вожака. От псов не убежать, не скрыться, и уж тем более – не защититься оружием, столь жалким и беспомощным на фоне огнеглазой смерти. Но сегодня у чудовищ сложились иные планы, и звук, похожий на смесь человеческого рева и похоронной собачьей песни с металлическими нотками старой сирены, растворился в мареве. Мохнатые тени вдали закружили у ног существа, один лишь силуэт которого пробуждал стойкое желание забиться в тесную нору, сжаться в комок и убежать себя, что это просто видение, морок, игра света и воображения. Вот только убедить не получится. Ни у кого.