Gregory Raikhman - Черные гремлины. История о гремлинах с железного острова

Он строил нас и приказывал расходиться еще десять раз подряд. Я устал и проголодался. Никто из нас не спал. Тех, кто не слушался, коротышка бил палкой, попутно оговаривая его так, что пираты хихикали. Но вскоре и хихикающие получали палкой – смеяться в строю было запрещено.

– Лечь! Встать! Лечь! Встать! Хвост держать ровно! Я – мастер зубов Скоба, и мне поручено сделать из вас боевичков. Прыжки на месте! Ноль, раз! Два, три! Думаешь, умеешь воевать? – прикрикнул Скоба на самого большого пирата в нашей группе, а затем двинул его палкой по коленке и по спине. Пират покатился по полу, воя и вылизывая коленку. – Слабак! На когти! Сменить!

На когти – это когда нужно лежать, упираясь в пол когтями передних лап. А «сменить!» – значит лежать, упираясь в пол когтями задних лап. Мы прыгали, катались, кувыркались, скакали, крутились, а когда я начинал думать, что мои силы на исходе, Скоба придумывал новую пытку. Он называл их упражнениями, а нас – испражнениями, из которых упражнения сделают боевичков.

– Выше нос! – щелкнул меня Скоба палкой по подбородку. Я потянул лапу, чтобы почесать ушибленное место, но Скоба ударил палкой по запястью: – Стоять ровно! Терпеть! Смотреть прямо!

Мастер зубов не давал передышки и гонял нас, пока не пришли вооруженные черные гремлины с учебным оружием. Нам раздали по двузубцу – они были сделаны из плотного плюша, мягкого, но крепкого.

– Это оружие! Оружие – самое важное, что у вас есть! Оружие важнее ваших ушей и хвостов. Вы можете оставить на поле боя кишки, но оружие – нет! Помните об этом, подыхая! Ты как держишь оружие, щенок? – Скоба подошел к Швепсу и огрел его палкой по голове: – Оружие нужно держать крепко, двумя лапами, вот так. Крепче! Теперь коли! Коли в глаз! Коли в пузо! Коли в глаз! Коли в пузо!

Мы упражнялись с двузубцами как заведенные, повторяя одни и те же движения. Скоба был недоволен всем: как мы двигаемся, как держим двузубец, как колем, как стоим, нашим цветом шерсти и нашими мыслями. Мастер зубов побил одного пирата, забрал у него двузубец и начал показывать, как правильно надо колоть. Его движения были резкими, ровными и мощными.

– Коли в глаз! Коли в пузо! – рявкал Скоба, ударяя трезубцем невидимого противника. Я словно увидел гремлина, которого убивает этот злобный коротышка. Мастер зубов вернул двузубец пирату, и упражнения возобновились.

– Твой упал! Добей его! – скомандовал Скоба пирату в тюбетейке, и ему пришлось делать вид, что он протыкает валяющегося на земле врага. – Медленно! Он тебя убил из положения лежа и ты сдох! Трупы должны два раза оббежать гору кузнецов, чтобы воскреснуть!

Скоба словно состоял из энергии и силы. Он вообще не уставал, а только больше запалялся, придумывая все новые и новые упражнения. Казалось, что даже если обсидиановая гора восстанет против Скобы, он невозмутимо схватит плюшевый двузубец и начнет колоть ее в глаза и в пузо, а потом достаточно быстро добьет лежачую гору, чтобы она не успела убить его из положения лежа, и продолжит тренировки.

– Ноль, раз! Два, три! Ноль, раз! Два, три!

Я понял, что перестал думать. Только прислушивался ко вздохам, глядел в пол и считал. Считать я умел до тридцати, и когда Скоба приказывал делать упражнение больше тридцати раз подряд, я сбивался со счета и мысли исчезали из головы. Поэтому я пропустил момент, когда подошел мастер зубов и заорал:

– Спящий солдат – мертвый солдат! Два круга вокруг горы кузнецов! Пошел!

Непослушные лапы еле переставлялись, и я побежал вокруг самой большой горы обсидианового острова. Крылатый череп высился на ее пике, и дым поднимался тоже из нее, но с другой стороны. Вокруг горы Кузнецов было много шагов – тридцать раз по тридцать и даже больше. Я пробегал мимо других групп тренирующихся пиратов. В одной из них была Ари-Ару. Я помахал ей лапой, и она мне тоже, и даже подпрыгнула, за что тут же получила выговор от черной самки. Я побежал дальше. Хорошо, что их мастер зубов не бился, как наш. И круги нас одних заставляли бегать.

На втором круге я словно почувствовал себя лучше. Перестал потеть и покрываться пеной. Даже есть расхотелось. Только стало холодно. Я высматривал среди тренирующихся отрядов Ари-Ару, но на этот раз не собирался махать ей лапой – чтобы ее не отчитал мастер зубов. Ее группа должна была находиться за треугольной скалой.

Что-то случилось с моим дыханием. Вздохи стали резкими и дергаными. Я оббежал скалу и увидел тренирующуюся группу.

В глазах потемнело, и мир перевернулся боком. Пропала боль, и звуки стали далекими. Я различал только белый силуэт летающей в небе Ари-Ару. Здорово, что она умела летать. Я не умел.

Чувства вернулись вместе с дыханием. Вокруг собралась толпа. Я лежал на спине, а Скоба ритмично давил мне лапами на грудь. Я подумал, что он отчитает меня – ведь я не пробежал два круга, как было приказано. Но на его морде застыло тревожное и сосредоточенное выражение. За спиной мастера зубов стоял адмирал Чаро.

– Простите, – сказал я. Скоба дал мне пахучую палочку и приказал держать у носа. Ее запах обжег легкие, и я чихнул. Ари-Ару приземлилась рядом и протолкалась ко мне.

– Лак-Лик? – обеспокоенно спросила она.

– Я споткнулся, – соврал я.

– Мастер Скоба, – произнес адмирал. – Уговор был, что вы сделаете из них лучших бойцов, а не загоните до смерти.

– Этот больной, – злобно ответил Скоба, поправляя козырек: – Слабое сердце, слабые легкие. Прошу перевести его в другой отряд.

– Отказано. Найдите ему применение.

Скоба заскрипел клыками.

– Зуб Ири-Иру, – обратился адмирал Чаро. Ари-Ару молодец, не сказала черным гремлинам свое настоящее имя. – Рвение за друга заслуживает уважения. Но угрожать, что ты перебьешь весь проклятый остров вместе с глупым адмиралом – недопустимо. Один день в солнечной камере.

– Если Лак-Лик умрет, вы все отправитесь за ним в тот же день, – прошипела Ари-Ару.

– Возможно. Два дня в солнечной камере.

Я швырнул пахучую палочку в адмирала. Он попала ему в морду и отскочила на землю. Стало очень тихо.

– Не обижай Ари-Ару, – объяснил я.

Адмирал Чаро повернулся ко мне. У него были очень внимательные черные глаза. Глава Черного Архипелага походил на Оникса. Казалось, что он собирается спросить, какого я цвета.

– Этому тоже день в солнечной камере. Нарушение дисциплины недопустимо. Но дружба это правильно. Посадите их вместе.

Когда черные гремлины в фиолетовых халатах подхватили меня и поволокли прочь, Скоба подмигнул, сохраняя суровое выражение морды. Он был хорошим мастером зубов. Спас меня от смерти.

Остаток ночи я провел на носилках. Врач сказал лежать на спине, смотреть вверх и глубоко дышать. Скоба гонял пиратов до самого рассвета. Он сказал остальным, что меня побили в наказание, потому что я ослушался приказа и не пробежал два круга. Это было неправдой, но после слов мастера пираты упражнялись усерднее. Перед восходом нам раздали по черной зефирке. Я проглотил ее, не ощутив вкуса.