Сен ВЕСТО - Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Дилогия. Книга вторая

– В общем, за нашим кораблем, следующим в направлении от Марса, вдруг ни с того ни с сего обнаруживается увязавшаяся неизвестно когда и где вереница идущих в затылок друг дружке транспортных средств явно внеземного происхождения. Ну, у нас свалка, у нас ажиотаж, понятно, руководство туда, руководство сюда – нет, все правильно: объект не опознан и во всей своей натуре, живой – живее уже не бывает. Какова первая реакция наших астронавтов? Почтить присутствием. Центр, естественно, начинает уже сходить потихоньку с ума, спешно снаряженная экспедиция посылает всех к Черту, просит не лезть с глупыми советами и отключается, происходит сближение, осторожно стыкуются, астронавигаторы наши, едва сдерживаясь, выходят на радостях на связь, переругиваясь на весь космос друг с другом и с центром, со многими трудностями и предосторожностями проникают внутрь и прямо с порога обнаруживают трудновообразимое количество невообразимых вещей самой фантастической наружности – и абсолютно непредставимого назначения. Ну, исследователи с головой уходят в работу, стремясь выявить хоть какую-то более или менее понятную закономерность во всем этом деле и не сильно огорчаются, закономерности этой сразу не находя. В таком, значит, аспекте. Мало-помалу, потихоньку до всех начинает доходить, что начинается новая страница, в истории цивилизации начинается новый этап, и жизнь, стало быть, прожита не зря, и родное государство есть чем порадовать, и собой можно гордиться по праву. Однако состояние легкой эйфории у профессионалов не может преобладать над осторожностью, глядят они дальше.

В носовой части, на самом видном месте мужики наши находят здоровенную такую каменную плиту в переборку отсека размером – ее и не заметили поначалу, прошли мимо только потому, что сочли переборкой. А плита из какого-то странного камня, прочного, твердого – и вся с головы до ног покрыта неким тоненьким-тоненьким, точечным тиснением, оказавшимся при ближайшем рассмотрении великим множеством разнообразнейших мелких значков и геометрических фигур, предположительно, графически зафиксированными мыслями неведомых инопланетных цивилизаций, среди коих, впрочем, к недоумению специалистов нашлась также и фраза на английском – коротенькая, однако достаточно емкая, с большой смысловой нагрузкой и удручающим, на первый взгляд, количеством орфографических прегрешений, которые, правда, из чувства справедливости следует заметить, больше напоминали в местах членения «эф» и «дабл ю», а также дифтонгизации ранневерхненемецкие (старогерманские) стандарты письма, – согласно оной фразе землянам коротко, достаточно недвусмысленно и доступно, в самых популярных выражениях предлагалось в наиболее сжатые сроки покинуть мусорный контейнер, направлявшийся к объекту, известному на Земле больше как звезда со спектральным классом G2V, он же Ишоко, или Ишойе. Человек со светящимися подмышками и периодом обращения вокруг центра галактики, в двести миллионов раз превышающим период обращения Земли вокруг самого Уту, он же Изува. Он же Киумбе. Он же Aпy Инти, или Чури Инти. Атум, сын Нуна. Он же Монту, он же Мин. Амон. Амон-Ра-Гарахути, он же Амон-Ра-несут-нечер, он же Амон-Хапи, Апис-Атум, Атум-Хепри, Танатиу, Венде, или Уенде, Лиова, он же Лиуба, Мулунгу, он же Ре, или Беленос, Граннос, он же Греине, типичный желтый карлик в третьем спиральном рукаве галактики, солнце. Солнце, Амон-Ра-Монту, Ра. Сволочь, думал курьер, шагая по длинному пустому коридору. Паразит. Ничего не производит и совсем неплохо живет. Радуется жизни, ставит на закрытый домашний телефон непробиваемый определитель номера, дарит на день рождения жене норковое манто, дочке IBM, возит по льготной путевке с собой любимую «временно не работающую» супругу, сосет соки и получает деньги за то, что следит за тем, из кого сосет соки, а тут себе хорошую кнопалку домой не могут позволить. Не устаю удивляться справедливости жизни.

Он шагал по безлюдному коридору, немного приподняв подбородок, стараясь энергичнее размахивать руками, чтобы хорошо развитые бицепсы не так сильно растопыривали локти, с приятностью обдумывая недавно заученную фразу и приходя к мысли, что, в общем-то, Эпикур был не глупым человеком, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно.

Ч то имелось в плоскости отображения, вне потрясавшего своей невероятной чистотой и высотой неба, сказать было трудно, это выходило за границы возможного, но ничего, кроме неестественно ровного, бесконечного, сочного травяного покрова, там быть не могло. Безмолвие летнего утра. Почти совершенная тишина. Как обычно, где-то здесь же, рядом подразумевалось беспечно улыбавшееся юное солнце. Оно также пока находилось вне пределов внимания.

Много прохладного синего света. Процесс освещения несколько затянут, непреходящее значение необыкновенной свежести и скромной иронии. Легкости. Однако все это, вместе взятое и взятое по отдельности, не напоминало о ночной сырости, отнюдь: эти ультрамариновые небеса никогда не совмещались с багровым пятном луны, и все, что здесь имело место, и все, что здесь когда-либо могло иметь место, относилось исключительно ко времени синих, прозрачных, прохладных, золотых созвучий – неземному пейзажу свежего летнего утра.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.