Дебора Харкнесс - Тень ночи

Пьер ввел незваных гостей в зал. Лицо одного из них имело явное сходство с худощавым молодым человеком, недавно снимавшим мерку с моих ног. Это был Джозеф Бидуэлл-старший. Звук закрытой Пьером двери заставил его вздрогнуть и настороженно оглянуться через плечо. Когда его мутноватые глаза увидели, сколько нас собралось в зале, сапожник едва не подскочил на месте. Уолтер, который вместе с Хэнкоком и Генри занимал стратегически важную позицию посередине зала, напрочь игнорировал нервничающего сапожника и презрительно взглянул на человека в заляпанном грязью облачении священника.

– Что привело вас сюда в столь промозглый вечер, мистер Дэнфорт? – спросил Рэли.

– Мое почтение, сэр Уолтер. – Дэнфорт поклонился и снял шляпу, сминая ее поля. – Приветствую вас, милорд, – произнес он следом, увидев графа Нортумберленда. – Вот уж не знал, что вы по-прежнему в наших краях.

– Вас привела какая-то нужда? – учтиво спросил Мэтью. Он продолжал сидеть, небрежно вытянув ноги.

– Добрый вечер, господин Ройдон. – Дэнфорт снова поклонился, теперь уже в нашу сторону, и с любопытством взглянул на меня, однако страх быстро заставил его опустить глаза и заняться рассматриванием своей шляпы. – Мы не видели вас ни в церкви, ни в деревне. Бидуэлл решил, что вам нездоровится.

Бидуэлл переминался с ноги на ногу. Его сапоги жалобно скрипели. К скрипу примешивалось хриплое, натужное дыхание и отрывистый кашель. Мятый кружевной воротник сдавливал ему горло и вздрагивал всякий раз, когда сапожник пытался набрать воздуха в легкие. Ткань воротника была износившейся и обтрепанной, а жирное коричневое пятно возле подбородка намекало на то, что за ужином сапожник угощался подливой.

– Да, в Честере меня свалила болезнь, но Божьей милостью и заботами моей жены я быстро поправился. – Мэтью сжал мою руку, выражая признательность мужа заботливой жене. – Мой врач посчитал, что нужно подрезать волосы и сбрить бороду, чтобы ускорить выздоровление. Не знаю, действительно ли это помогло, а вот холодные ванны, на которых настаивала Диана, точно указали моей лихорадке на дверь.

– Жена? – бесцветным голосом произнес Дэнфорт. – Вдова Битон мне не говорила…

– Я не склонен посвящать невежественных женщин в свои личные дела! – резко ответил Мэтью.

Бидуэлл чихнул. Мэтью вначале наградил сапожника сочувственным взглядом, затем придал своему лицу выражение, какое бывает у человека, когда до него что-то начинает доходить. Личность Мэтью сегодня преподносила мне открытие за открытием, включая и его недюжинные актерские способности.

– Как же я сразу не догадался? Понимаю: вы пришли просить Диану вылечить Бидуэлла. – Теперь на лице Мэтью было написано искреннее сожаление. – Сколько же пустых сплетен гуляет по миру! Неужели по деревне уже распространились слухи о способностях моей жены?

Мы переместились в эпоху, где медицина находилась в опасном соседстве с колдовством. Мэтью что, пытается втянуть меня в новую беду?

Бидуэлл хотел ответить, но из горла вырывалось лишь хриплое клокотание. Сапожник ограничился тем, что замотал головой.

– Если ты пришел не за лечением, должно быть, ты принес готовую обувь Дианы. – Мэтью с обожанием посмотрел на меня, затем повернулся к священнику. – Вы наверняка слышали, мистер Дэнфорт, что во время нашего путешествия у моей жены пропали все вещи из ее гардероба. – Внимание Мэтью переместилось на сапожника. – Бидуэлл, я знаю, что ты человек занятой. Но я надеюсь, что хотя бы башмаки на деревянной подошве уже готовы. На этой неделе Диана собиралась пойти в церковь, а при таких дождях все подходы в лужах. И грязь непролазная. Неужели некому исправить положение?

Грудь перчаточника Иффли негодующе раздувалась с тех самых пор, как Мэтью произнес первые слова. И в какой-то момент бедняга не выдержал:

– Бидуэлл принес обувь, за которую вы заплатили, но мы явились сюда не ради заказов вашей жены. Есть дела поважнее деревянных башмаков и луж возле церкви.

Иффли хотел было поплотнее закутаться в плащ, тем самым показав нам, что он человек благородный, однако намокшая шерстяная ткань плаща лишь усиливала его сходство с мокрой крысой. Заостренный нос и глазки-бусинки впечатляюще дополняли картину.

– Скажите ей, мистер Дэнфорт.

Казалось, преподобный Дэнфорт скорее согласился бы жариться в аду, чем стоять в доме Мэтью Ройдона, да еще перед его женой.

– Не молчите. Скажите ей, – подзуживал священника Иффли.

– Недавно было заявлено…

Едва Дэнфорт успел произнести эти слова, как Уолтер, Генри и Хэнкок встали и приблизились к нему.

– Если вы, сэр, явились сюда делать заявления, можете адресовать их мне или его светлости, – сурово сказал ему Уолтер.

– Или мне, – подхватил Джордж. – Я достаточно образован по части законов.

– А-а-а… Э-э-э… Да… Однако…

Больше из глотки святого отца не вырвалось ни слова.

– Вдова Битон заболела. И Бидуэлл-младший тоже, – сообщил Иффли, который, в отличие от струхнувшего Дэнфорта, не потерял присутствия духа.

– Не сомневаюсь, нас всех поразил один и тот же недуг. Сначала меня, а теперь и молодого Джозефа, – негромко произнес мой муж. Он стиснул мне пальцы, а Галлоглас, находившийся у меня за спиной, негромко выругался. – Скажи, Иффли, в чем именно ты обвиняешь мою жену?

– Вдова Битон отказалась помочь ей в каком-то злом деянии. И тогда госпожа Ройдон пообещала, что у вдовы будет ломить все кости и вдобавок болеть голова.

– Мой сын потерял слух, – пожаловался Бидуэлл. Голос у него был совсем жалкий от свалившегося несчастья и обилия мокроты, требовавшей выхода. – Теперь у сына постоянно звенит в ушах, словно кто-то звонит в колокольчик. Вдова Битон говорит, что Джозефа околдовали.

– Нет, – прошептала я.

Кровь вдруг разом отлила у меня от головы. Галлоглас успел схватить меня за плечи, не давая накрениться вбок.

Слово «околдовали» заставило меня заглянуть в знакомую пропасть. Я всегда боялась, что люди пронюхают, кем были мои предки начиная с Бриджит Бишоп. Тогда начнутся любопытные взгляды и подозрения. Единственным возможным ответом было бегство. Я попыталась высвободить свои пальцы из хватки Мэтью, но его собственные превратились в камень. Да и Галлоглас по-прежнему придерживал меня за плечи.

– Вдова Битон давно страдает ревматизмом, а на сына Бидуэлла время от времени нападала болезнь, именуемая горловой гнилью. От нее часто бывает боль в ушах и глухота. Все это случалось и прежде, до приезда моей жены в Вудсток. – Мэтью лениво махнул рукой, показывая гостям, что только зря теряет время, выслушивая их домыслы. – Старуха попросту завидует способностям Дианы, а молодого Джозефа потрясла ее красота. К тому же он завидует, что я женат, а он нет. Это не заявления, а праздные домыслы.