Лука Птичкин - Черный океан

– Вина? – Почесал затылок Глеб, – думаю, не стоит. Что-то не хочется сегодня. Третий день подряд все-таки. – Сегодня хочу сделать себе выходной от работы и от этого дела тоже.

– Мы по граммуличке… К тому же, это же вино…

– Не, не траться.

– Хорошо, как скажешь, друг, наше дело – предложить. Жди!

– Ну, давай, жду. – Глеб завершил вызов, небрежно обронив телефон на стол, запустил руку в кухонную конторку, достав бутылку коньяка, отхлебнул оттуда и, ощутив приятный пряно-шоколадный вкус согревающей жидкости, поставил обратно. Затем он посмотрел на кофеварку, убедился, что там еще есть кофе и ушел немного вздремнуть; как ни странно, он не был голоден.

Звонок в дверь разбудил Глеба, как он и рассчитывал. Он, немного повалявшись, встал и пошел открывать. Послышался другой звонок – телефона на тумбочке в спальне позади Глеба. Он распахнул входную дверь. Там, на пороге, стоял человек суровой внешности примерно тридцати лет, кавказской национальности, с волосами черными как смоль, и карими глазами. Он имел коротенькую жиденькую бородку вертикальной полоской. Лицо у него было вытянутое, узковатое и смуглое. Одевался он всегда весьма приметно: оранжевая кепчонка, далеко не дешевая оранжевая футболка, бежевые легкие брюки.

– Ах, знаешь, я с пустыми руками, неудобно… – Сказал человек, улыбаясь.

– Да все в порядке, Алик, проходи. Сначала в кухню. – Ответил ему Глеб и поспешил в спальню, ответить на телефонный звонок.

– Ну, хорошо… – Алик цокнул языком, – войду просто так.

– Алло. – Поднял трубку Глеб.

Там было слышно чье-то спокойное дыхание.

У Глеба пробежал будоражащий холодок по спине. На этот раз вздохи были… близко… Глеб огляделся, не произнося ни слова. Он чувствовал, будто это дыхание здесь, в спальне. Глеба охватил панический ужас. Он стал искать что-то глазами в этой комнате. Он бегло смотрел, ни на чем не задерживая взгляда. Он не мог знать, что вызвало его страх. В его голове промелькнула мысль: набрать номер АТС и узнать, кто ему только что звонил. Но он боялся. Просто боялся взглянуть в глаза правде, какой бы она не была. Его взгляд метнулся на часы и не уловил ни одной цифры, что горели на них, затем устремился на Алика, который стоял в дверном проеме, замерши в ожидании.

– Эй, Глеб, с тобой все в порядке? – Спросил он и этим привлек его внимание, – что говорят?

Глеб опомнился, он больше не чувствовал дыхания в комнате, он лишь слышал его в трубке и немедленно бросил ее на петли телефона.

– Так что сказали? – Повторил Алик, захлопывая за собой входную дверь. – Что-то случилось?

– Да ты проходи, чего стоишь! – Глеб словно выдохнул дух страха. – Ничего… В том то и дело.

– Ну, ничего – значит балуются. Или… Алик сделал вид, что задумался… – У тебя появилась тайная поклонница.

– Поклонницы… Они-то всегда были. – Глеб прошел в кухню разливать кофе и его голос тихим эхом прокатился по двум небольшим коридорам.

– Нет… – Алик встал в проеме кухни, опершись спиной об дверной косяк. – То были поклонницы твоего творчества, знаешь ли…

– Я не хочу говорить об этом, – перебил Алика Глеб.

– Хозяин – барин, – ответил Алик; он ждал, когда же Глеб перестанет возиться с кофе.

– Кофе? – Глеб взял поднос с чашками.

– Не откажусь. Я же ценитель хорошего кофе, знаешь ли.

– Знаю…

Они прошли на мансарду, и сели на плетенные белые стулья, исполненные на манер французских меблировщиков девятнадцатого века.

– Кстати, о тайных поклонницах… – Глеб поставил поднос с чашками на бежевый столик, взял одну и отклонился на спинку стула, предвкушая приятное расслабление, – как у тебя дела?

– Да так… Как-то так… – Алик тоже взял чашку и отхлебнул глоток кофе.

– Никак; Маришка уехала куда-то неделю назад, Соня вечно занята.

– Ну а те подружки? Те, помнишь?

– А, ну да… Две Лены. Да что с них возьмешь, сам понимаешь, настоящие лесбии.

– И как только ты их всех запоминаешь? – Иронично покачал головой Глеб.

– Привычка. Необходимость такая, знаешь ли… А не то может случиться апломб. Даже знаю такой случай…

Вот что нравилось в Алике Глебу: у него всегда находилась история в тему. Нравилось, но не сегодня.

– …Гарика Симонова знаешь?

– Нет. – Бросил Глеб и отпил кофе с пенной кофейной гущей.

– Ну, шустрый такой, мы с ним в школе вместе учились, он из нашей параллели был, знаешь ли…

– Да… Кажется, что-то смутное вспоминается.

– Ну вот. Он шустр и быстр, остер на язык, за это его и любили барышни. Да и жена у него есть еще, как ни странно. Впрочем, потом жалел, что женился, до сих пор жалеет, а сказать не может, знаш ли… Привычка, и все такое. Ну вот, все он от нее налево бегал. Вернулся, значит, поздно домой, да еще и спьяну назвал ее не тем именем, начал в панике оправдываться, окончательно заврался. Затем понял, что совсем тонет. Да и взгляд у женушки недобрый стал, он взял, да и прыг… – Алик так разразился хохотом, что вместе с ним засмеялся Глеб, правда, больше с него, чем с истории. А Алик продолжил, – да и прыг в окно. Сам, со второго этажа. Хорошо, хоть ничего не сломал. Пьяным как-то все по… Но протрезвел, поразмыслил, вернулся к жене и все выдал. Пришлось, знаш ли… Вот я и помню всех.

– Ясно, – Глеб, залпом допив кофе, поставил чашку на поднос… – А я так не могу. Хоть мне и многие симпатичны, но быть я могу… проводить время только с одной.

– Знаешь, это принцип. – Алик тоже допил кофе и поставил чашку. – И от него следует избавляться, если тебя это не устраивает, знаш ли…

– Нет, не принцип, это… я так устроен… Тоже своего рода привычка.

– Н-да, у всех по-разному, понимаю. – Он развалился на стуле, положив ногу на ногу и цокнув языком. Такая у него была привычка – цокать языком.– А у тебя как?

– Не знаю. У нас с Евой все потихоньку. Недавно предлагал ей снова переехать ко мне.

– И что она говорит?

– Что пока мы еще не можем… по ряду обстоятельств… жить вместе.

– А зачем? Зачем ей переезжать к тебе?

Глебу этот вопрос показался странным.

– Ну… Просто мне не хватало ее это время, пока она занята была, глубоко личными проблемами. Да и я ее люблю.

– Тха! – Морщась, бросил Алик, – любовь… бред. Это банальная химия, физика… физиология.

Он пошарил по карманам и закурил.

– Эх, не знать тебе, ты, наверняка, никогда не любил, – возмутился Глеб.

– Ну да, не отрицаю; да и вообще, мне кажется, любовь – это так, если и есть она, то не стоит того, чтоб переживать, страдать и болеть и все тому подобное.

– Это невольно происходит. Любовь к каждому приходит… рано или поздно. Это ты сейчас так говоришь… Любовь, честно говоря, паршивая штука, если тебе не отвечают взаимностью… Но…

– Да знаю. – Усмехнулся Алик, вставая со стула, подошел к фигурной балюстраде мансарды.