Лука Птичкин - Черный океан

– Встретимся там, потом решим, куда пойти.

– Ну, Блонье – так Блонье, – согласилась Ева.

– Славно. – Глеб потянулся, как будто только что спал. Но потянулся он от снятого напряжения. – Как у тебя дела?

– Кажется, все в порядке. А ты как?

– Да, тружусь в поте лица, – соврал Глеб и, взглянув на часы, лег, не убирая ног с пола. Была уже половина третьего, – почти закончил. Вдохновение.

– Ну ладно, свидимся…

В последнее время их общение сводилось к таким обрывочным фразам. И Глеб понимал, что с этим нужно что-то делать.

Глеб сидел на скамейке нагретой солнцем, склонявшимся к горизонту. Ветер был слаб. Он лениво шевелил листья тополей, или каких-то других деревьев, изуродованных пилами работников по благоустройству города. Это был приятный летний денек. По тропинкам неторопливо гуляли молодые некрепкие пары, старики с тросточками.

Вдали, меж деревьев мелькали разноцветные силуэты скейтеров и конькобежцев, катающихся по аллее недалеко от драмтеатра. Шумные компании толпой сидели на прогибавшихся под ними скамейках, держали в руках бутылки пенного пива, играли на гитарах и дышали воздухом, раскаленным от их горячих историй и ненормативной лексики.

Может, сегодня какой-то праздник?

Сейчас было восемь вечера. А Глеб сидел и размышлял о сегодняшнем дне: о своей работе, о странных звонках, o пустом e-mail, что пришел сегодня утром, о страхе, возникающем у него. Сидел, осматривал людей и теребил влажной от испарины рукой шелестящий букет цветов.

Внезапно он заметил в толпе человека, опершегося спиной на дерево, приблизительно в двадцати – двадцати пяти метрах от Глеба. Это был седовласый мужчина с круглым, но не толстым, словно добрым лицом, пересеченным неглубокими морщинами. (Хотя, «добрый» или «недобрый» – две вещи глубоко относительные, как и все в этом несовершенном мире). Можно даже сказать, что он не старик, но уже и не столь молод. Все бы ничего, если бы человек не улыбался едва заметной улыбкой, а его синие глаза, близко посаженные к носу, не смотрели бы на Глеба.

– Глеб! – Окликнула Ева, севшая рядом с Глебом на скамью, – куда так смотришь, меня не замечаешь?

– Прости. – Глеб отвел взгляд от странного мужчины и надолго прильнул к ее губам. – Просто у меня был нелегкий день, задумался. – Он посмотрел туда, где только что стоял мужчина, но там его уже не было. Очевидно, тот ушел. Глеб вручил Еве букет цветов.

– Спасибо! – Хоть у нее и было неплохое настроение, стало заметно, что оно улучшилось. – Если я спрошу: в честь чего это?

– Захотелось тебя порадовать.

– Может, сегодня у нас что-то особенное?

– Нет же. Просто так! – Взбунтовался Глеб.

– Ладно, ладно. – Успокоила его Ева.

Она выглядела, как всегда, замечательно. Ей были присущи изящество и особая, едва уловимая грация.

– Я, если честно, забыл, какие цветы тебе нравятся больше… – Начал было Глеб.

– Глебушка, ты угадал, – перебила Ева случайно. И погрозила пальчиком. – Давно не дарил ничего.

Он промолчал и лишь нежно взял ее за руку.

– Как дела, книга? «Кусок»? – Спросила она, улыбнувшись. По-видимому, она не воспринимала эту книгу всерьез. Да и кто будет воспринимать книгу с таким названием серьезно. А между тем это серьезная психологическая драма. Может, стоит сменить название? Нет… Кажется ирония в драме урбанистической философии очень нужна, просто необходима, так что название все-таки подходит.

– Похоже, в порядке, насколько я могу знать. Сегодня отправил ее своему издательскому агенту. Жду ответа, надо будет позвонить ему сегодня вечером.

– Шанс-то на успех есть всегда.

– Еще я скучаю по тебе…

– Не волнуйся. Видишь, какая я счастливая?

– Не сказал бы что очень, но… – честно ответил Глеб. – И не в дурном настрое.

– А это значит, теперь все будет как раньше. Почти все уладила. Потом расскажу.

– Расскажешь. Надеюсь, это правда. Знаю, куда мы поедем. В кофейню.

– Угу, мы там давно не были. Можно и заглянуть, – ответила Ева.

Солнце уже не виднелось, оно скрылось где-то за старинными домами. Парк укрыли длинные густые тени, еще час-другой и зажгутся фонари своим неярким бледно-желтым светом.

Они неторопливо продвигались к цели.

– Сегодня неплохая погодка, в меру прохладно, мне такая по душе. – Глеб вспомнил поговорку: если разговор зашел о погоде, значит – говорить не о чем. Он взглянул вверх. Там, сквозь густые кроны деревьев, просматривалось хмурое небо с зияющими в нем просветами лазурной синевы.

…Ева и Глеб сели за первый стол, солидарно заказав кофе с булочками. Они часто молчали. Иногда просто не хотелось говорить. Ведь времени много, далеко не у всех так. Сейчас молчали – не потому, что нечего сказать, а просто потому, что можно понять друг друга без лишних слов. Глеб терпеливо ожидал рассказа и некоего откровения. Молчанье – золото.

Девушка принесла поднос с кофе и маленькими булочками – круасанами, поставила его на край и тихо удалилась в глубь зала. Глеб проводил официантку то ли презрительным, то ли ленивым взглядом и снова взглянул на Еву. Он отпустил ее руки, и отпил ароматного кофе сорта арабики с корицей.

Глеб подумал, что не хватает ему в отношении с ней какой-то изюминки. Не сколько совместного проживания и спокойствия, сколько… Хоть она и была ему самым близким человеком, всегда старалась понять его, поддержать, все же чего-то не хватало.

Все же, воистину, чего-то не хватало.

Руки Глеба были в карманах. На голове – балахонный капюшон. Шел сильный дождь. И этот дождь уже успел изрядно промочить Глеба, и капюшон липким блином бессмысленно был прибит к его голове. Какая была необходимость закрывать кофейню так рано, когда на улице льет, как из ведра? Глеб уже провел Еву до ее дому, что был недалеко отсюда. И сейчас он возвращался к своей машине, оставленной на обочине, недалеко от книжного магазина. Съежившись от холодной сырости, Глеб вспоминал Еву, вечера, проведенные с ней, неожиданно перешел на веселые пьяные кутежи с друзьями дома или в других местах, а потом и уже где-то на улице. И вдруг с отвращением вспомнил странные звонки по телефону и дыхание, пугающее его.

Вскоре дождь стал совершенно ледяным, одежда промокла насквозь и стала очень тяжелой. Глеб даже ощущал, как по его спине потоками струилась дождевая вода, и кашлянул. В его голове невольно пронеслась мысль что, провожая девушек и возвращаясь домой замерзая, молодые люди… болеют. Но, эта мысль куда-то сгинула, когда взгляду Глеба предстал мужчина с добрым лицом, которого он видел, сидя на лавочке в ожидании Евы. Несмотря на проливной дождь, этот мужчина стоял в тонком матерчатом и, безусловно, мокром плаще. Его жидкие седые волосы на голове чуть вздрагивали при ударах по ним тяжелых капель дождя. Мужчина спокойно смотрел на Глеба, поджидая его.