К. Рэд - Саги Старой Пустыни

– Продать вам душу? Служить вашим богам? Стать на год вашей наложницей? Чистить нужники Цитадели? – Ксенна иронически приподняла левую бровь вверх и, взяв один из кинжалов, демонстративно проверила пальцем остроту лезвия. – Я думаю, что…

– Девочка, ты ничего не понимаешь. Помолчи, а я объясню тебе то, что ты в состоянии понять. Ты обречена. Хан приговорит тебя к смерти, чтобы не провоцировать Верных Империи и не портить отношения с Мисром. Мы бы ни за что не вмешались, но некоторые обстоятельства нас вынуждают. Если ты пообещаешь рассказать нам все, что знаешь сама, об этом вашем клане, о Великой Матери, если ты пообещаешь провести нас в то святилище, что ты стерегла и открыть дверь – мы готовы в первый раз потребовать, а не попросить что–то от Хана. Мы потребуем, чтобы тебя оправдали и отпустили. После того, как ты исполнишь свою часть договора, ты получишь свободу. Но, сама понимаешь, если ты и дальше будешь убивать Верных, мы тебя защищать уже не будем. Распорядишься своей жизнью сама, по своему усмотрению.

– Я вижу, положение магов при дворе заставляет их думать, что они могут получить все, что угодно по первому требованию. Наверное, вам и черный камень Мекки по первому слову к Цитадели привезут. Но с чего ты решил что я расскажу вам наши секреты? Что я пущу вас в святая святых и дам осквернить сокровенное святилище, куда даже большинству Темных всегда был закрыт вход? Если я должна заплатить жизнью, то, по воле Великой Матери я сделаю это! Тебе меня не запугать.

– А тебе не кажется, – в глухом голосе из–под бесстрастной маски отчетливо послышалась усмешка, – что ты сейчас ведешь себя в точности как тот фанатик Одена, что откусил себе язык, чтобы унести тайну в могилу? Я могу пообещать тебе, что ничего в святилище не будет разрушено. Нам нужно только знание, которое хранится там. Кроме того, не думай, что твое молчание защитит твои секреты. Мы можем…

Даже будучи трезв, я не успел понять толком, что произошло – просто мелькание черного и красного тел перед глазами, и вот я уже стою, рывком поднятый на ноги, передо мной пытается схватить воздух Красный, а мое горло холодит кинжал Ксенны.

– Не можете. – послышался ее голос из–за моей спины. – Вы не сможете меня допросить, не сможете влезть мне в голову с помощью вашего волшебного амулета. Я просто перережу ему сейчас горло, и ваше же колдовство убьет меня.

– Ксенна… – просипел я внезапно осипшим голосом. – Должен же быть другой выход…

– Извини. Я не могу допустить этого. Никакой ценой. Прости, что вместе со своей жизнью, я расплачусь и твоей.

– Ловко, ловко. – маг наконец–то нарушил молчание. – Ты обернула против нас наше же оружие. Но я имел в виду совсем не допрос. Мы уже знаем, с твоих же слов, что святилище в двух днях пути от Зафарры. И мы обшарим каждый клочок пустыни на этом расстоянии, но найдем святилище. И войти мы туда сумеем – но вот тогда почти наверняка частично его разрушим. Я могу еще раз повторить тебе свое обещание – если ты поможешь нам, мы войдем туда с тобой и все, что там есть, останется на своем месте. А после ты сможешь снова выполнять волю своей Матери, если уж настолько не боишься смерти.

Повисла тишина. Я стоял, ощущая горлом волнистое лезвие, и молил всех вспомнившихся мне богов, включая и неведомую Великую Мать, чтобы эта тишина не была последним, что я услышу в своей жизни.

– Хорошо. – кинжал немного отодвинулся от моего горла. – Но ты должен поклясться мне в этом, глядя в глаза. Только так я смогу понять, что ты не лжешь.

– Никто из людей не видел ни одного из нас без маски. Никто даже не дерзал потребовать от нас этого.

– Значит, мы будем первыми.

Послышался негромкий скрежет и еле слышное шипение – маг поднял руки к плечам и что–то крутил под мантией. Затем скинул с головы капюшон и медленно потянул вверх маску, оказавшуюся цельной, на манер закрытого шлема.

– Ну, ты довольна? – на нас смотрел абсолютно лысый человек, с иссине–бледной кожей, резкими чертами выразительного лица, слегка заостренными ушами, располагавшимися несколько выше, чем обычно у людей, и очень крупными глазами лимонно–желтого цвета. – Я клянусь!

Он говорил правду – в его странных глазах не было затаенных мыслей, они не совершали те особые, заметные лишь понимающим слабые колебания, безошибочно указывающие на ложь. Конечно, маги могли и отличаться в этом от обычных людей, но, во имя Матери, то, что он предлагал было все же наилучшим выходом – только оставшись в живых я могла продолжать Охоту и по мере сил, исполнить завещанное. Могла исполнить клятву.

– Будем считать, что наш договор заключен. – Красный снова одел маску и накинул на нее капюшон. – Теперь мне нужно немного твоей крови и я уйду. А ты спокойно жди суда, остальное уже наша забота.

– Вы подписываете договора кровью?

– Нет. Это часть твоей платы – твоя кровь несет знание о тебе самой и о Темных. Не бойся, мне нужно ее совсем немного. Можешь просто надрезать себе палец кинжалом.

– Ладно. – я отпустила Ахмара, который безмолвной бледной тенью опустился прямо на пол, и провела лезвием по кончику большого пальца. – Но моя кровь не сможет рассказать тебе о Темных. Я не была рождена в клане.

– Поверь мне, это совершенно неважно. Нас интересует совсем другое, о чем тебе знать нужды нет. – маг достал маленькую бутылочку и надавил мне на палец, выдавливая из него в сосуд кровь. – Все. Увидимся через неделю на ханском суде. А тебе, Ахмар, я серьезно советую обуздать либо свою любовь к вину, либо твой излишне болтливый язык. Я не буду пока рассказывать о том, что я услышал, войдя сюда, но если это еще раз повторится – единственная должность при имперском дворе, на которую ты сможешь рассчитывать до конца своей жизни, это убирать навоз за ханскими конями. Больше предупреждать я не буду.

После ухода нежданного ночного гостя мы еще какое–то время сидели в полной тишине. Ахмар немного пришел в себя и перебрался на ложе, где и сидел, печально вздыхая, я устроилась напротив и ждала, пока он заговорит. Наконец он пробормотал еле слышно проклятья в адрес Верных, магов и собственной глупости, которая вечно втягивает его дурные истории, и поплелся, шаркая босыми ногами по полу, в глубь дома. Когда он вернулся с глиняной бутылью вина, распивая ее на ходу, я решила начать первой

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Но и ты должен понимать…

– Да, да, Великая Мать, великая охота и все такое… И совершенно невеликий я. – он надолго присосался к бутыли, а когда оторвался, в его глазах плескались хмель и горечь. – Еще неделя, и ты растворишься в пустыне точно так же, как и возникла из нее, а потом сложишь голову, охотясь на фанатиков. На которых – клянусь Аль–Лат, Красный был прав – ты чем–то и походишь. Ладно, тебе нет дела до меня, это я уже понял, но ты и свою жизнь не ценишь, бросая ее на алтарь своего божества как ненужную безделушку! Зачем вы это делаете? Мир так чудесен, так наполнен красотой и удовольствиями – к чему отказываться от него, запирая себя в темницу скучного и угрюмого обмана?