Евгений Рудашевский - Эрхегорд. Сумеречный город

Сольвин обнажил кинжал. Клинок дрожал в его руке. Хозяину подворья пришлось опереться на стол.

– Как же трудно… Каждый раз… Будьте готовы, он уже близко. Он придет меня убить. Мерзость. Позовите кравчего! Вы не подумайте, я не хочу… Он мог вернуться… Ах нет, ему бы сразу сказали…

Не понимая, что происходит и откуда ждать угрозы, я встал с козетки. Положил руку на рукоять меча. Неотрывно смотрел на дверь. Думал, что она может в любой момент распахнуться. Дверь была закрыта на засов изнутри, но сильный человек при желании мог его выломать.

– Ваш гость будет один? – спросил я.

– Никто не знал, что там случилось, в нижнем горизонте. Никто туда больше не спускался. – Сольвин не слышал меня. – И откуда там взялись дикие звери? Эрхегорда еще неделю била дрожь. Он бредил, кричал. Никогда прежде его не видели таким, даже после самых кровавых сражений с южными племенами. А потом… – Хозяин подворья прикрыл глаза. Его дрожь стихла, но кинжал едва держался в ослабевших руках. – Потом Эрхегорд приказал замуровать вход в Таильскую пещеру. Выставить караул и никогда никого к ней не подпускать. «Однажды придет расплата, и наша слава станет нашей погибелью».

Кинжал выскользнул на камшитный ковер. Мягкий удар.

– Я ведь теперь и хмель почти не пью…

– Что?

Сольвин говорил так тихо, что я с трудом разбирал его слова.

– Под хмелем это быстрее… С тех пор Таильская пещера закрыта. Слава и сила роду Эрхегорда. Вот и все.

Казалось, что хозяин подворья вот-вот упадет. Он навалился боком на стол, и кушаки глубоко впились в живот.

– Он уже здесь. Не дайте ему…

Устав от причитаний Сольвина, от его страха и безумия, я выхватил меч. Быстрым шагом пересек комнату. Рванул засов. На мгновение представил, что сейчас увижу Громбакха, Тенуина и Теора. Подумал, что они решили ограбить подворье, а Сольвин каким-то образом узнал об этом и теперь готовился к смерти. Мотнув головой, отбросил такую мысль. Зная о запланированном ограблении, Сольвин бы точно позвал стражников. Но тогда кого он боялся?

Послышался надрывный, слезный шепот:

– Не уходите… Не оставляйте меня, прошу…

Я толкнул дверь. Слишком сильно. Распахнувшись, она громко ударилась о стену.

– Нет, пожалуйста…

Замер на мгновение. Прислушался. Тишина. Два быстрых шага вперед. Взгляд вправо. Защитное движение мечом, чтобы отразить нападение слева. Развернулся. Никого. Коридор был пуст. По стенам, тихо потрескивая, горели светильники. Синяя тканая дорожка. Резные деревянные панели. Ни грабителей, ни служанок. Никаких гостей.

– Безумие… – пробормотал я, раздраженно вгоняя меч в ножны.

Обернулся, чтобы успокоить Сольвина, сказать ему, что поблизости нет угрозы, и замер на пороге.

– Что же вы медлите?..

Мое дыхание стало громким, прерывистым. Я не сразу понял, что дышу приоткрытым ртом. Настойчиво моргал тяжелыми веками, будто так мог изменить увиденное.

Сольвин, обессилевший, покрытый испариной, лежал на полу. Из-за стола я видел только его голову и плечи. Он с вязким отчаянием смотрел на меня. А рядом с ним, чуть сгорбившись, положив обе руки на каменную столешницу, стоял другой человек. Гость, которого так ждал и боялся хозяин подворья. Это тоже был Сольвин. Его полная копия. Тот же перетянутый кушаками живот, будто свиная колбаса в лавке мясника. Та же синяя рубаха, тот же холщовый фартук. Те же синие, закругленные и перевитые серебристой проволокой усы. И только волосы были другими. Ярко-золотыми, а не темно-каштановыми.

– Скорее, прошу… – сквозь слезы пролепетал лежавший на полу Сольвин.

Я не знал, что делать. Растерянно смотрел на двух одинаковых людей, отличающихся лишь цветом волос. На всякий случай сдавил рукоять меча.

– Убейте его…

Сольвин с золотыми волосами часто дышал, сглатывал. Он будто преодолел долгий подъем в гору, однако нападать на своего двойника, кажется, не думал, смотрел на меня злобно, отчаянно.

– Убейте… Что же вы…

Я не собирался никого убивать. Вошел в комнату. Присмотрелся к новому Сольвину и спокойно спросил:

– Кто вы?

Это мог быть брат. Близнец. Как Швик и Шверк. «Нет… Глупая мысль».

Сольвин с золотыми волосами по-прежнему молчал.

– Как вы сюда попали?

Окна были затворены. Потайных входов в комнату я не видел. Дверь! Я испугался неожиданной мысли. Дверь за моей спиной была открыта. Резко обернулся, ожидая нападения сзади. Никого.

– Нет!

Быстрые шорохи.

Это Сольвин с золотыми волосами бросился на пол – к кинжалу. Схватил его и, одолевая слабость, на коленях заторопился к своему двойнику. При этом не то рычал, не то стонал.

Не было времени закрывать дверь.

Я дернулся вперед.

Оббежал стол. Под ногами скользнул ковер, собрался в глубокие складки. Я удержал равновесие.

Кинжал уже падал на грудь Сольвину, когда я коротким взмахом меча отбил руку нападавшего. Перекатившись на спину, он взвыл со слезами и проклятьями. Держался за рассеченное запястье. Сквозь пальцы сочилась кровь.

Я не хотел его убивать. Но не стал мешать Сольвину с каштановыми волосами, когда тот подобрал выроненный кинжал и, давясь одышкой, подполз к новоявленному двойнику.

Борьба была недолгой.

– Вот, теперь можно и поесть, – улыбнулся хозяин подворья несколько минут спустя. – Прошу вас, видите шнурок с синей кистью? Потяните за него. Нам принесут ужин.

Сольвин преобразился. Ни слабости в движениях, ни безумия во взгляде. Это был прежний хозяин подворья – такой, каким я его видел в последние дни.

– Не поймите неправильно, я вам очень благодарен. Но советую вам с ними не церемониться. Но я вас понимаю. Поначалу бывает трудно. Уж я-то знаю. В первый раз я только убегал. Хотел даже с ним поговорить. А потом он едва не задушил меня. – Сольвин рассмеялся, оправляя кушаки.

Я не переставлял удивляться такой резкой смене настроения.

– Он уже к вам приходил?

– Этот? – Хозяин подворья кивнул на сваленные в углу влажные одежды.

Тело его двойника исчезло. Я упустил этот момент. Только краем глаза заметил, как вдруг просела рубаха и откатились витки серебристой проволоки.

– Приходил. И не раз… Из-за тумана они теперь часто приходят.

– Они?

– Фаиты. Мерзость… – кивнул Сольвин. – Вот вам и наследие Предшественников. Видите ли, в чем тут дело. Нам всем приходится делать выбор. Если выбираешь между запеченным хвойником и тушеной орлушкой, это не беда. Хуже, когда выбираешь между жизнью в городе и странствиями по далеким землям. Между бедной, но любимой невестой и богатой, но нелюбимой. Трудные моменты. Нужно решить, в каком мире жить. Тот мир, от которого отказываешься, умирает, так и не родившись. Все дни живешь в одном мире, а позади оставляешь множество погибших – тропы, по которым так и не пошел. Испугался чего-то, попал под чье-то влияние. Сколько среди нас несбывшихся поэтов, странников, быть может, книжников или придворных служителей? Вы понимаете?