Гай Орловский - Рейд во спасение

Он охнул, она взглянула на него смеющимися глазами.

– Готов?

– Еще как, – ответил он. – Хотя только что и не думал… Знаешь, даже не знал, что я такой жрун!.. Когда ты успела?

Она отмахнулась.

– Я человек занятой, у меня все автоматизировано. Когда ехали, я велела кухне приготовить кое-что из того, что я сама придумала. Садись. Тарелка устроит или дать побольше?

– Устроит, устроит, – заверил он.

– Если не устроит, – сказала она весело, – просто повторим. Держи!..

Она перегрузила ему на блюдо блестящую коричневую тушку упитанной птицы, явно домашней, выглядит слишком нежной. Михаил ощутил, как от смачного запаха дернулся в ожидании желудок.

– Никогда так много не ел, – сказал он с неловкостью, – как в… последнее время.

– А где еще отъедаться и отсыпаться, – спросила она, – как не дома?.. В экспедициях не до кулинарных изысков. Погоди, возьми еще и вот эти ломтики…

Он ел и чувствовал, как остатки напряжения уходят, но вместе с сытостью пришло ощущение грузности своего человеческого тела, огромного и мускулистого, наполненного теплой кровью, что разносит кислород даже в самые дальние уголки тела.

Она взглянула с женским пониманием, голос прозвучал ласково и с глубоким сочувствием:

– Устал… Пойдем, отдохнешь.

Он пробормотал с неловкостью:

– Наверное, не помешало бы…

И хотя мужчина при женщине выказывать слабость не должен, но он, повинуясь странному чувству, дал уложить себя не на диван, как ожидал, а на широкое прекрасное ложе.

Синильда легла рядом и, приподнявшись на локте, смотрела с глубоким сочувствием.

– Ты не просто устал… на тебе тяжелый груз решений…

– Каких? – спросил он.

Она грустно улыбнулась.

– Откуда знать мне? А вот ты что-то решаешь очень важное, чувствую. И тебя это очень сильно беспокоит. Но, наверное, зря. Ты очень правильный человек… И какое бы решение ни принял, оно будет верным. Потому что ты такой.

– Спасибо, – пробормотал он.

Она наклонилась к нему, он ощутил на щеке прикосновение ее нежных теплых губ.

– Это тебе спасибо…

– За что?

Она загадочно и несколько печально улыбнулась.

– Есть за что… Но сейчас отдохни, пусть на твоем лбу разгладятся эти морщинки. Битвы еще не все отгремели, мой герой. Ты должен набраться сил.

Когда он вышел из чуланчика, Азазель на диване расположился в позе ковбоя, забросив ноги на низкий журнальный столик, хотя непонятно, почему столик так называется и что такое вообще журналы.

Услышав, как Михаил вошел в гостиную, оживился, приветственно помахал рукой.

– Садись, рассказывай, как прошел твой первый сексуальный опыт… Ох, я имею в виду, как прокатился в обновленном виде? Ничего не трет?.. Воротничок не давит?

– И брюки не жмут, – ответил Михаил недовольно.

Он прошел мимо на кухню, слышал, как Азазель поднялся и двинулся, потягиваясь и похрустывая суставами, следом.

– Это которые штаны? – уточнил он. – Прекрасно!.. Главное, чтобы Кезим в тебе не просыпался. Машину не разбил?

– Нет.

– А не поцарапал?..

– Нет.

– Почему? – спросил он встревоженно. – Что случилось?.. Ладно-ладно, садись, перекусим. Я специально тебя дожидался. Хотя, конечно, поел, как без этого, но то просто еда, а сейчас у нас ритуальная.

Михаил пробормотал:

– Да вроде бы никакой кезимности. А что, разве сам, без Кезима, не могу… рассердиться?

Он опустился за стол, а духовка-гриль моментально мигнула огоньками, там вспыхнул свет, высвечивая сладостную картинку медленно поворачивающейся на вертеле тушки крупной птицы.

Азазель сел напротив, рассматривая его строго и оценивающе.

– Рассердиться, – повторил он, – разгневаться, разъяриться… Это все разное, Мишка. Даже по физиологии. В гневе морда становится красная, как круто сваренный рак, а в ярости бледнеешь, как смерть, так что давай рассказывай, на кого гневался?.. Я смотрел с балкона, нигде ничего не горит, дома не повалились, молнии в высотные дома не бьют…

Михаил буркнул недовольно:

– Я был тише мышки. Все нормально. Ты не хитри, о чем-то умалчиваешь! Понимаю, почему перенес нас в безлюдное место близ Сигора, а не прямо к месту. Но так же можно и куда-то в ад? Разве что через портал?..

Азазель тяжело вздохнул, а в голосе прозвучала тоскливая безнадега, словно разговаривает с последним идиотом:

– Михаил…

– Что не так?

Азазель вздохнул снова, Михаил увидел в его черных глазах упрек.

– Еще не понял, что для этого нужно знать ад очень хорошо? А если там, где в мое последнее посещение была выжженная земля, сейчас вполне себе город?..

– Что, даже так?

– Представь себе, – заверил Азазель. – Ад постоянно застраивается и расширяется. Демоны, повторяю, многому научились у людей. Хотя, конечно, отстают на тысячу лет. Где-то, правда, уже только на пятьсот.

Прозвучал милый голосок Сири:

– Властелин вселенной, мой повелитель!.. Еще десять секунд, и гусь начнет пережариваться!

– Выключай, – велел Азазель. – Могла бы и сама, так нужно обязательно влезть в разговор белых сагибов?

Огни в духовке погасли, но Сири напомнила ехидно:

– Остальное ручками-ручками! Про манипуляторы я уже столько наслушалась…

– Сегодня закажу, – пообещал Азазель.

Михаил понаблюдал, как он, откинув дверцу, вытаскивает в облаке ароматного пара блистающую соком тушку гуся.

– Но есть же места, – спросил он осторожно, – куда точно никто не полезет? Как те безжизненные скалы у Сигора? И вообще не виляй насчет того, что в ад нельзя через портал! А как Аграт оттуда пролезала прямо к тебе в квартиру?

Азазель нахмурился, молча вытащил вертел с тяжелым гусем, с металлическим скрипом стащил с длинного штыря на центральное блюдо посреди стола.

Михаил ждал, наконец Азазель ответил с неохотой:

– Это сложный случай… Настройка должна быть, знаешь, какая? А еще этот канал создавался и отлаживался почти сотню лет. Во-первых, чтоб ты знал, преисподняя защищена от подобных… проникновений. Во-вторых, важные зоны защищены втройне. Аграт пролезала в щель, потому что с этой стороны ее создавал я, а она там служила маячком. В очень-очень уединенном месте, до которого из-за его ненадобности и удаленности недотянули защиту.

Он взял в одну руку огромную двузубую вилку, в другую – широкий острый нож, взглянул на Михаила испытывающе.

– А от того уединенного места, – поинтересовался Михаил, – до Зарана, что, добраться никак?

Азазель некоторое время резал тушку гуся на части молча, потом сказал с сердцем:

– Михаил… ты понимаешь, что там будем на чужой территории? На территории врага? Или ты совсем берега потерял?.. Головокружение от успехов, как сказал Иосиф Виссарионович?.. Давай ешь, это улучшает кровокружение и вообще кровотворение с кровотворчеством.