Геннадий Каплун - Собачьи дни

Цыганки, уставшие воровать и торговать, сконцентрировавшие свои врождённые способности на гадании и исцелении, дипломатично помалкивали, предпочитая не раздражать сильного… Очень сильного мира сего.

Пропагандисты здорового образа жизни, видевшие панацею от всех болезней в «злоупотреблении» пищевыми добавками с убийственным содержанием кальция и цинка, с измождёнными, наигранно-одухотворёнными лицами бороздившие улицы города, считали, что всё хорошее в жизни происходит благодаря Кальцию и Цинку, а всё плохое объясняется отсутствием того же Кальция и Цинка. Количественные показатели этих жизненно-важных компонентов в организме Штерна оставались загадкой, а потому давать оценку его действиям энтузиасты этих двух элементов таблицы Менделеева всех степеней и достатка не спешили.

Что касалось взаимоотношений Армиллия Борисовича с местной братвой, выросшей из коротких штанишек рэкета, и, как она считала, ставшей респектабельной, то они строились отнюдь не на принципах равенства. Если Румын, его братва и бригады прочих авторитетов безоговорочно считались с мнением Штерна и открыто побаивались его, то Армиллий плевать хотел на блатных, но при этом считал возможным использовать их в своих и только своих интересах.

Кое-кто из условных авторитетов это понимал, злился и на какой-нибудь попойке демонстративно, видимо желая что-то доказать Штерну, бил морду своему «респектабельному» собрату, проявившему, якобы, излишнее рвение, исполняя волю хозяина. Наутро протрезвевший «авторитет» искренне раскаивался и извинялся перед Армиллием.

«Армиллий Борисович, прости, век воли не видать…», – не прокатывало.

Было уже поздно… Штерн, хотя и любил котов, не был Леопольдом с его слащавым: «Ребята, давайте, жить дружно!».

Разумеется, до войны кланов не доходило, так как Армиллий оперативно примерял враждующие стороны: неизвестно куда вдруг исчезал вышедший из-под контроля «авторитет». Но мы-то с вами уже знаем куда – седьмой ров восьмого круга Ада. Туда, куда ни одна «малява» не доходит. В свою очередь преемник заглаживал вину перед пострадавшим от последней выходки предшественника, и все были счастливы… до поры, до времени или, правильнее сказать, до очередной искры неповиновения, чаще всего вспыхивающей в момент алкогольного или наркотического опьянения.

И всё-таки метод Штерна начал приносить свои плоды. Места непредсказуемых главарей постепенно заполняли недальновидные, но исполнительные криминальные личности. После очередного «умиротворения» в бандитской среде Армиллий частенько в узком кругу говаривал: «Лучше иметь дело с идиотами – профессионалами, чем с профессиональными идиотами»…

О его личной жизни знали только то, что она есть. К тому же она чрезвычайно активна, учитывая количество посетительниц шикарного замка, который назвать загородным домом не поворачивался язык. Армиллий Борисович знал, что молчание стоит дорого и щедро за него платил. А скрывать девицам, видимо, было что. И его пассии молчали обо всём, что с ними происходило, но не столько потому что получали щедрое вознаграждение или боялись того, кто платил… Хотя боялись… Конечно же, панически боялись… Как все.

С любой из девушек, посетивших Штерна, опасались не то что флиртовать, а даже подходить на расстояние пушечного выстрела. Но, видимо, это их нисколько не огорчало. Создавалось впечатление, что им уже никто не нужен, и они с вожделением ждут очередного свидания только с Армиллием.

Но очередной встречи удостоилась только одна из них, а все остальные получали ежемесячное содержание, которое скрашивало их одиночество. Уставшая ждать ласки Штерна была вынуждена покидать не город, а, разраставшийся как грибница, регион, где правил Армиллий, вне всякого сомнения, уже без пенсиона за разовый секс.

Касательно единственной девушки, удостоившейся чести посетить Штерна во второй и не последний раз, то это была высокая, стройная, с пышными вьющимися волосами красотка. Её мягкий и сочный, как стейк из телятины, голос завораживал, а её кукольные черты лица притягивали взгляд представителей мужского пола с гетеросексуальной ориентацией в диапазоне от подростка до старика.

Девушку с вкусной фамилией Пряник звали Ларисой. После второго свидания она с радостью осталась жить в замке Штерна. К слову, это никоим образом не сказалось на количестве «однодневок». Хотя, нет, на самом деле их стало ещё больше.

Армиллия и Ларису частенько видели вместе. С ней было не стыдно показаться ни на приёмах, ни на других публичных мероприятиях. То, что Штерн ничего такого особенного к ней не испытывает было заметно окружающим. Да Армиллий этого и не скрывал. Лариса была просто визитной картой в его колоде Таро, хотя относился он к ней всё-таки с некоторой… звериной теплотой.

В ней же, напротив, везувилось чувство. Любовь? Ненависть? Как знать, как знать… В любом случае Лариса страдала, а женские страдания – это страшное оружие в руках оскорблённого, растоптанного чувства.

Девушке с детства не везло с мужчинами. Первый горький опыт подарил ей отец. Неудачник по жизни, он «наградил» её такой фамилией, которую с детского сада обыгрывали на все лады, а затем ушёл из семьи, когда Ларисе исполнился годик.

Как её только не называли! Крендель, Коврижка, Жамка, Сусленик… Хотя Пряник и в Африке Пряник. Первый мужчина – насильник наградил её гонореей, а в награду за первую любовь она получила первый аборт. И вот теперь Штерн… который не только причинял ей боль, мучительную боль своим равнодушием, но и любил покаламбурить над фамилией девушки, вызывая горестные воспоминания.

– Учитывая, что Пряник принадлежит мне, для всех остаётся только кнут, – любил в узком кругу повторять затёртую шутку Армиллий…

– Я не десерт, а основное блюдо! – однажды, застав в очередной раз очередную куклу на ночь, с обидой в голосе крикнула Штерну Лариса.

– Не советую прянику становиться чёрствым, – плюнул в душу Армиллий и повторил плевок: – Неужели тебе так понравилась «Тихая гавань»?

Лариса промолчала. Она не забывала ничего. Теперь запомнила и это… Эту пытку. Безумная любовь неизбежно рождает безумные мысли, слова и милые сумасшедшинки. Но если её ранить неразделённостью, она становится заложником мести.

Девушка окончательно съехала с катушек, твёрдо решив расстаться с иллюзией наезженной колеи.

Постепенно любовь к хозяину города, который становился Императором, мутировала в ненависть.

(7 карта старшего Аркана Таро – Колесница)

Не во всякой игре тузы выигрывают!

Козьма Прутков

Да, не во всякой игре тузы выигрывают, но