Геннадий Каплун - Собачьи дни

– В натуре, – тявкнул одолеваемый чесоточным клещом полнолицый «шестёрка», маскируя свой недуг за дёргаными движениями.

– Да ты не дрейфь, «афиша», а то весь издёргался, – принял за волнение заболевание собрата по «удаче» «шнырь».

И так далее, и тому подобное. Ожидание антихриста было повсеместным, но только этому странному городу было суждено его дождаться. Пролетариат, руководимый атеистами-коммунистами, в своё время, сделал всё от него зависящее, чтобы тот пришёл. Несмотря на эволюционную трансформацию, явные, а в основном тайные, приверженцы ещё далеко не такой ветхой идеи Коммунизма калечили и продолжают калечить наивные слабые души самой изощрённой пыткой – правдой стадной справедливости и безапелляционного атеизма.

Были, есть и будут другие бесхребетные формы правды. По сути, всякая правда – это не более чем поощряемая современниками ложь, порицание которой не означает невозможности её последующего превращения в очередную, почти или даже абсолютно голую, правду, недаром изображаемую римлянами с эротической аллегоричностью в виде обнажённой женщины. Без умолчания и прикрас, как есть, без обиняков – это ли не попытка приблизиться к Истине. Правда попытка слабая.

Благодаря подобным правдивым метаморфозам, стадо превращается в массы, массы – в толпу, толпа снова в стадо. И так по кругу. Эволюционируют исключительно пастухи, по своему усмотрению меняя пропорции лжи, предназначенной, но не предначертанной, простодушным овцам.

Этот круговорот, медленно, но уверенно превратившийся в миропорядок, очень удобен власть имущим, потому что позволяет применять универсальный метод воздействия на массы – метод «кнута и пряника», который в английском варианте звучит менее благозвучно, зато более сексуально – «морковки и палки».

Именно дозировка «пряника» и «кнута» или «морковки» и «палки» формирует соответствующий политический режим: от охлократии, отбирающей угощение у тех, кто ещё недавно грозил народу наказанием, до тоталитаризма, дающего страждущим ровно столько пищи, сколько необходимо, чтобы те не умерли с голоду. А чтобы не возникало желание употребить более положенного – в ход шёл «кнут» или «палка». Это как вам будет угодно. В итоге, наказание одних превращалось в зрелище для других…

С древности город рассматривали как центр мироздания. На холме, или лучше на горе, возводилось главное культовое сооружение. В этом случае Каинск, а именно так называется город, расположенный немного севернее сорок восьмого градуса и заслуживший наше внимание, был исключением.

Главный храм города, видимо, с каким-то атеистическим подтекстом местных депутатов, предоставившим именно этот земельный участок под его строительство, был воздвигнут в низине, хотя и рядом с довольно живописным прудом, в котором с конца весны и до начала осени звучал великолепный хор бесхвостых земноводных и в который на крещенские морозы нырял чуть ли не каждый десятый горожанин.

В этот день втрое большее количество каинцев созерцало за соскучившимися по жадным летним взглядам парней девушками, которые, по-волчьи клацая зубами, с птичьим криком и поросячьим визгом лезли в воду, демонстрируя свои разнотипные фигуры в разноцветных мини-бикини: «прямоугольники» или «бананы», «треугольники», они же «яблоки», «груши» и «песочные часы».

Затем прелестницы, как ошпаренные, выскакивали из нестерпимо обжигающей тело воды. Порывисто растираясь полотенцами, продрогшие «креветки» начинали проклинать весь мужской пол, хотя именно ради его отдельных представителей они решились на такой подвиг.

– С-с-с-сволочи, н-н-н-на ка-ка-ка-какие же-же-же-жертвы и-и-и-идём р-р-р-ради н-н-н-них, – смешно возмущался тощий кучерявый подросток, явный «банан», на котором бюстгальтер тщетно пытался зацепиться за так называемую грудь.

– К-к-к-козлы он-н-ни в-в-в-все! – вторил упитанный, коротко стриженный «треугольник», который, не в пример кучерявой, имел что предъявить сильному полу.

– Н-н-н-не т-т-т-то с-с-с-слово, – поддержала, действительно, представительница прекрасного пола с идеальными «песочными часами».

Конечно, крещенское омовение по религиозным мотивам или в силу традиции принимали и пожилые, хорошо сохранившиеся и бесформенные, сухопарые, упитанные и толстые, женщины. Они намеревались оздоровиться или омолодиться и многие в этот православный праздник начинали осознавать, что начало желаемому положено.

Что касается представителей сильной половины человечества с бесстрашием гладиаторов входящих в стихию воды, то на этот раз их было ненамного больше прекрасной. Атлеты, жилистые и разнокалиберные «бочонки», лысые, волосатые и коротко стриженые, карлики, среднерослые и великаны – почти все они трижды ныряли с головой в прорубь. Затем, после интенсивного растирания тела, большинство и в самом деле получало, кто благодать, кто удовольствие. При этом некоторые, желая согреться или следуя традиции, принимали на грудь разные порции «огненной воды», чувствуя себя заново рождёнными.

Храм возле пруда был в основном, если не сказать исключительно, построен на деньги воровского общака и фамилии криминальных авторитетов плотно, но уютно разместились на памятной мраморной доске, разделенной на шестьдесят четыре клетки и привинченной к высокому каменному забору. Алфавитный порядок легко сдался на милость порядку кастовому. Всё это были достойные люди, среди которых нашлось место и Румыну. Любитель самой известной настольной логической игры занял на памятной доске ячейку, соответствующую клетке d 7 на доске шахматной.

Обломать бы клюв дятлу, который выдолбил на мраморе Ф. И. О. этих… замечательных людей!

Уголовники искренне верили, что за счёт наворованного и награбленного смогут купить себе индульгенцию в Рай. Их наивно-религиозная экзальтация была сравнима со степенью почитания индейцами бога кукурузы по имени Ах-Мун, которому, к слову, на бессознательном уровне, со сменой пола, поклонялся и Никита Сергеевич Хрущёв, называвший кукурузу «царицей полей». Видимо, братва забыла не слишком ободряющую фразу из бородатого анекдота: «Попитка – не питка. Правда, Лаврентий Павлович?».

А пытка им предстоит. И не просто пытка, а самые настоящие адские муки.

Большинство из воров заслуживало не одного, а, как минимум, нескольких кругов ада, кроме первого. Там, если верить Данте Алигьери, томятся души некрещёных младенцев и славных язычников – воинов, мудрецов, поэтов. Местные главари были крещёными, к тому же далеко не младенцами. Да и уголовные разборки, рассуждения «по понятиям» и восхищение перед блатным шансоном не давало им права рассчитывать на относительный уют первого круга Ада.