Геннадий Каплун - Собачьи дни

Так вот, с первых чисел июня в городе начинался настоящий пухопад, вызывая почти поголовную аллергию. Но ребятня, ещё не успевшая устать от каникул, находила известное удовольствие в пожароопасной забаве. Брошенные детворой спички завораживающе поедали пух, отдыхавший от ветра у бордюров вдоль дорог.

Да, было в Каинске что-то такое, что сделало его сценой нашего повествования! Но всё по порядку.

В этом городе, как, впрочем, и любом другом, все спят под одним одеялом, хотя просыпаются под разными постельными принадлежностями. Проснувшись, честные горожане принимают душ и завтракают, по пеликаньи поглощая главную пищу дня. Вдобавок они ещё успевают перекинуться несколькими предложениями. На этот раз при желании можно было подслушать такой диалог.

– Тебя забрать с работы? – дежурно, с набитым ртом, спрашивает муж жену.

– Не надо, дорогой, – прихорашиваясь, на бегу, отвечает та. – Я сегодня задержусь.

– Как всегда! – обиженно буркнет он.

– Ты же знаешь, пупсик, что у меня дел невпроворот, – попробует загасить на корню пламя конфликта она.

– Только не дома!

– Давай, не будем!

– Давай!..

По силе хлопка дверью муж определил, что секса сегодня не будет, а, если и будет, то в виде бревноподобного одолжения, называемого супружеским долгом…

Затем наступало время утреннего часа пик. Общественный транспорт трещал по швам, как штаны в обтяжку, с трудом натянутые на ягодицы толстяка, вздумавшего присесть на приземистый табурет. Раздражённое многоголосье клаксонов безуспешно боролось с заторами. Вереницы индивидуумов, сливаясь в толпы, угрюмо брели по одним и тем же улицам, хотя и в разных направлениях. Благодаря сознательной части населения города мусорные урны с удивительной быстротой наполнялись жевательными резинками, окурками, фантиками, пластиковыми бутылками… Несознательные не очень утруждали себя меткостью, а то и вовсе сорили, где попало. Кое-кто пытался сделать замечание, но тут же выяснялось, что несознательных намного больше сознательных.

– Тебе что, больше всех надо?! – обыгрывалось на все лады, в том числе и с примесью, иногда виртуозной, брани…

В итоге, особо сознательный вынужден был ретироваться во избежание перехода вербального избиения, как минимум, в гематомное, но не исключено, что и в костоломное.

Чтобы приободрить сознательных, скажу, что на следующее, ну очень раннее, утро во всех концах города дворники про себя, под нос или довольно громко слали страшные проклятия мусорным хулиганам. На фоне этих сочных многоэтажных ругательств мастеров метлы большинство матерных нападок правонарушителей выглядело как детский лепет.

– Бедные те женщины, которые родили вас назло презервативам! – высказался дворник с Красного переулка, естественно, с учётом тотальной авторской обработки текста.

– Бабуины канализационные, черви толстожопые, гниды недоразвитые, – без устали с добавкой «чтоб вам» с нелицеприятными подробностями распылялась кривоногая с длинной морщинистой шеей старушка-дворник с городского сквера имени Карла Маркса, филолог на пенсии, которую знакомые величали не иначе как по отчеству – Бояновна.

Но вернёмся к часу пик. Горожан ждала любимая, или не очень, работа, поглощавшая тонны кофе, колы, тысячи пирожков, пряников и не меньшее количество домашних котлет и бутербродов, десятки тысяч сигарет и жевательных резинок… После работы некоторых манили тренажёрные залы или бассейн, большинство – душ, ужин, секс или сразу сон. И так изо дня в день по маршруту белки в колесе. Такова городская жизнь с её перемалыванием индивидуальности в коллективных жерновах.

Одни обожают свой город, другие ненавидят. Удивительно, но и те, и другие, расставаясь с ним, скучают по нему и стремятся поскорее вернуться. Кто не может этого сделать, того начинает терзать ностальгия – чувство, впервые заслужившее внимание пера великого Гомера.

Но в каждом городе есть горстка несчастных жителей, которые остаются к нему равнодушными. Это изгои. Просто они не встретили своего города.

В любом случае эта история не о равнодушных, как, впрочем, и любая другая история.

Многие считают, что город начинается с первого дома, дороги или объекта соцкультбыта. Многие, но не все. Так вот, по мнению этих «не всех» любой, во всяком случае, цивилизованный, город начинается с канализации, а заканчивается, соответственно, свалкой. Посредником между жителем города и свалкой, безусловно, является ведро, а канализацию от homo sapien отделяет его величество унитаз.

О, ведро! Это изобретение с ручкой служит незаменимым способом перемещения полезного жидкого, сыпучего или твёрдого, но в череде этих достойных тружеников нашлось место и для скромного мусорного собрата. В то время как остальные спокойно спят после трудового дня, мусорное ведро не спит. У него мигрень от этих запахов, чесотка от фантиков и бумажек, желудочные колики от объедков. Лекарство существует только одно – периодическое мытьё.

Мусорное ведро почти никогда не отдыхает, потому что почти никогда не бывает пустым. Время от порога до мусорного контейнера или мусоропровода пролетает как транзитом НЛО. Да что там говорить… Та ещё работёнка. Но ирония судьбы заключается в том, что и мусорное ведро, в конце концов, оказывается на свалке.

– Ну, что? И тебя пустили в расход? – вяло позлорадствует, разлагаясь от солнца и дождей, ржавый и дырявый, собрат.

– Да уж, – обречённо буркнет мусорное ведро в ответ, становясь долгожданной частицей свалки.

– Ну, ну, – заглянув в свою дырявую пустоту, невесело пробубнит старожил.

– Ага, – глядя на него, вздохнёт новичок.

Так они и будут, охая и ахая, теряя цвет и форму, встречать рассветы и закаты, становясь частью таблицы Менделеева.

А что ещё может сказать мусорное ведро?.. Утилизировать утилизаторов! А ведь звучит. Звучит как… экспроприация экспроприаторов!

В настоящее время профессия мусорного ведра ушла в небытие в связи с появлением полиэтиленовых пакетов, выполняющих его работу, но ещё немало пластиковых тружеников на ниве отходов продолжает разлагаться на свалках со скоростью периода полураспада плутония.

Что касается унитаза, то он стал не просто местом утренних размышлений о смысле бытия, переоценки ценностей или на худой конец чтения, в лучшем случае очередной страницы, в худшем – целой главы, какого-нибудь детективчика с дурно пахнущим сюжетом. Унитаз во многом стал мерилом социального статуса человека. Покажи мне свой унитаз, и я скажу кто ты – вот так должна гласить древняя мудрость. Конечно, унитазы привязаны к туалетам, но туалеты не всегда привязаны к жилищу. Есть туалеты, расположенные в общественных местах. И они тоже являются критерием оценки, но уже благосостояния целого города.