Василий Лягоскин - Серая Мышка. Первый том о приключениях подполковника Натальи Крупиной

КАМАЗ проехал совсем немного. Вырулив со двора, он немного не докатил до улицы Абельмана, параллельной Дегтяревской и остановился напротив большого старого здания, в котором размещалась школа. Валеру совсем не смущало то обстоятельство, что метрах в трехстах отсюда находилось управление внутренних дел города Коврова. Он соскользнул с сиденья, став невидимым для тех, кто мог наблюдать за ним со стороны. Уже на полу кабины он сорвал с лица бороду с очками, а с плеч светлый плащ, который немного не доходил ему до пят.

В тот момент, когда он открыл дверь со стороны сиденья пассажира, через дорогу, в школе, приглушенно раздался звонок. Через пару секунд открылась дверь здания напротив. Раньше здесь располагался собес. Теперь это заведение называлось по-другому, хотя выполняло те же функции, правда, не так успешно, как прежнее.

Человека, вышедшего в дверь, нельзя было назвать бомжом, хотя вид у него был самый непрезентабельный. Несмотря на преклонный возраст, его обычно называли просто Колькой. Он имел паспорт, комнату в коммуналке, но не имел средств к существованию. Свой день он обычно проводил в блужданиях от городской администрации, откуда его давно перестали гонять, затем в собес. Потом в Совет депутатов и обратно – по кругу. Везде ему сочувствовали и изредка подкармливали, позволяя немного заглушить чувство постоянного голода.

Поэтому когда Колька увидел, как из кабины КАМАЗа вылез школьник, подмигнувший ему, прежде чем смешаться с толпой сверстников, высыпавших из школы, он без всяких сомнений вскарабкался внутрь и обнаружил в ящичке, ласково именуемом в народе бардачком, обед хозяина машины.

Сам хозяин, а точнее водитель спецавтохозяйства, сейчас сладко спал в теплом подъезде. Ему предстояло проснуться часа через два, обогащенному опытом – не стоит принимать бутылку лимонада из рук незнакомца, даже если он выглядит как двенадцатилетний пацан.

Там, в кабине, Кольку и взяли бойцы городского ОМОНа. Взяли тепленьким, разомлевшим от обильной еды. Взяли аккуратно, не били. Таких людей бить нельзя – сообразили бойцы – сегодня он террорист, а завтра народный герой и депутат Государственной думы.

С Колькой разобрались быстро. Но за это время Валера успел дойти по улице Абельмана до вокзала, быстро пробежать по новому пешеходному переходу, перекинувшемуся через десяток железнодорожных путей в другую часть города и не спеша дойти до коттеджа. Темно-синяя «девятка» тем временем доехала до кольца, которое уже наполовину загромоздили автомобили. Пробка у моста росла, поэтому никого не удивило, что «девятка» повернула налево и покатила мимо четырех заправочных станций, расположившихся меньше чем в ста метрах друг от друга. Подождав у светофора, она нырнула под железную дорогу в «трубочку», и по кружному пути покатила к тихому двору, где послушно ждал «Форд».

Через пятнадцать минут автомобиль Валеры с Максом за рулем затормозил у ворот. Топор не чинился – сам вышел, чтобы открыть их. Причем вышел именно Топор – Варфоломей Иванович Хреннарыло исчез еще в «девятке» при помощи влажных салфеток и какого-то крема, приготовленного Валерой. Там же – в тесном салоне отечественного автомобиля – он провел другой салфеткой, едкой и противно пахнущей, по лицу Стасова, отчего тот едва не задохнулся, а потом… потерял сознание. Так что его безвольное тело Алексу пришлось вносить на руках и в «Форд», и теперь – в коттедж; после того, как ворота, скрипнув, закрылись за микроавтобусом. Заборы между коттеджами здесь были глухими, высокими, а к крыльцу Макс подогнал автомобиль почти вплотную.

Подхватив замминистра на руки как ребенка, Алекс отнес его на второй этаж – в комнату, всю мебель которой составлял большой встроенный шкаф да жесткий стул, одиноко стоящий у окна. Но даже эта жалкая мебель не понадобилась. Алекс свалил бесчувственное тело рядом со стулом, у батареи, и затоптался у двери, улыбнувшись, как и прежде, виновато.

Топор приковал руку Стасова к крашеной трубе отопления, примерился и пнул лежащего без сознания человека по ребрам. Пнул несильно, не оставляя следов, но так, чтобы проснувшийся Иван Николаевич почувствовал себя жертвой насилия. Пока же он замычал, не открывая глаз, и опять провалился в пропасть искусственного сна. Дальше подготовку тела к очередному спектаклю должен был проводить Валера.

Некрасов поднес к глазам Алекса карточку с удостоверением – все, что осталось от корреспондента «Знамени труда»:

– Видел? – спросил он, нехорошо улыбнувшись.

Алекс улыбнулся теперь совсем жалко и кивнул:

– Видел…

– Дурак! – отрезал Топор, – ничего ты не видел. Узнаю, что открыл свою пасть про это кому-нибудь, порву так, что ни один доктор не сошьет, понял?

Боец втянул голову в широкие плечи и испуганно закивал.

– Теперь иди в подвал и не поднимайся, пока не найдешь, куда уплыли стволы.

Алекс побежал вниз, почти столкнувшись в дверях с довольным Максом. Второй боец со своей задачей стравился на «отлично». Высадив в тихом дворике трех пассажиров, Макс отогнал «девятку» примерно на полкилометра и бросил ее недалеко от того места, откуда два часа назад угнал ее.

– Возьми Макса с собой, – крикнул сверху Топор.

– А Валеру? – так же громко спросил Алекс.

Оказалось, что рукастый малыш тоже успел добежать настоящей мальчишеской рысью и вошел вслед за Максом, скрытый его мощной фигурой.

– Валеру сюда, – скомандовал Некрасов.

Валера, впрочем, и сам знал, что наверху его ждут дела. Он завернул в комнату, которую занял по приезду в Ковров, и поднялся на второй этаж уже с чемоданчиком в руках. В пустой комнате он сразу же подошел к телу Стасова. Топору он не задал ни одного вопроса. А что спрашивать – и так видно, что все идет по плану. Валера вообще старался работать больше руками, чем языком.

Сейчас он достал из чемодана еще один баллончик с аэрозолем и, разомкнув Стасову зубы металлическим шпателем, впрыснул ему в рот очередную гадость.

– Это что? – поинтересовался Топор.

– Когда проснется, – объяснил Валера, – у него во рту будет… как будто стадо свиней неделю паслось.

Некрасов понимающе кивнул. А Валера вынул из чемодана следующий инструмент. Это была тонкая палочка – пластмассовая или керамическая, которую Валера начал натирать красным жгучим перцем.

– Пойдет? – опять поинтересовался Топор.

– Прошибет как миленького, – кивнул Валера, – не сразу. Пока сухо, будет припекать чуть-чуть. А как только чем-нибудь смочит… Мы так в школе девчонкам авторучки мазали – особенно тем, кто любил погрызть ручку. Сунет такая в рот авторучку… а мы хохотать…

– А потом?

– А потом одна сдуру потерла ручкой глаз. Крику было! Чуть зрение не потеряла. Помоги, – Валера кивнул на Стасова.