Василий Лягоскин - Серая Мышка. Второй том о приключениях подполковника Натальи Крупиной

– Нет, – остановила себя Наталья, проходя неузнанной мимо расположившихся на одной из внутренних палуб островитян, – никаких стариков у меня на острове не было.

Как раз в этот момент Люда – по-прежнему крикливая и агрессивная, набросилась с ругательствами на чем-то не приглянувшегося ей матросика, и Крупина поспешила скрыться в очередном убежище. А потом – через два дня после катастрофы и гибели «Касудо» – островитян переправили на другой корабль – много меньших размеров, но более скоростной. Кораблик (военный, естественно) умчался вперед, пыхтя трубами, а Наталья осталась здесь, на флагмане. Потому что не была уверена, что пленных везут именно в Йокосуку. Да и к самому флагману у нее были еще претензии.

– И к пароходу, и к человеку, – вспомнила она Маяковского.

Пока же адмирал был в относительной безопасности. Больше того – задумай кто-нибудь покуситься на его жизнь или здоровье, подполковник Крупина не задумываясь пресекла бы такую попытку. Потому что с помощью командующего она собиралась пробраться в штаб. Туда, где надеялась найти человека, способного объяснить первопричину катастрофы. А главное – того, кто задумал всю эту «игру». Под игрой Наталья понимала не только то, как обошлись с ее собственностью, но и крушение подводной лодки, и то, что могло, вернее, должно было произойти с флагманом.

– Ты только меня до базы с таким «ласковым» названием домчи, – погладила она стальной борт, засыпая в очередном убежище, – а потом можешь отдыхать – вечно…

О том, что берег, а вместе с ним и Йокосука близко, она поняла не по птицам, которые должны были появиться над кораблем – так, по крайней мере, подсказывали книжки – а по суматохе, поднявшейся на корабле. Флагман чистили, драили, не жалея ни сил, ни моющих средств, ни отборного японского мата.

– Ну, не такой уж он и отборный, – чуть слышно рассмеялась Наталья, вспоминая многих прежних знакомых, которые могли дать мастер-класс японским боцманам – если только такие были в силах самообороны.

Она уже успела составить план – на этот раз не только эффективного, но и эффектного – появления на базе. И принять кое-какие меры к его осуществлению. В суматохе последнего перед прибытием домой дня как-то незамеченным прошло отсутствие нескольких офицеров. Все они мирно спали в своих каютах – долгим искусственным сном. И даже улыбались во сне. А после пробуждения лицо миловидного моряка, который изъяснялся с неуловимым акцентом, и перед которым они обнажали души, выкладывая все секреты своей службы, они тоже должны были списать на сон. Впрочем, Мышка надеялась, что никакого значения это уже не будет иметь. Но все же перестраховалась – как и всегда, выполняя задание. Теперь – в этом рейсе, и после него – никто никакой задачи перед подполковником Крупиной не ставил. Она сама сейчас решила для себя – оружие, которое уничтожило ее остров, оставлять во враждебных руках нельзя.

– Его нужно выкрасть; в крайнем случае, уничтожить, – отдала она себе приказ.

Наталья приступила к активным действиям уже на виду военно-морской базы. Раньше – прикинула она – противник, которым был весь экипаж флагмана во главе с адмиралом Ямато, успеет помешать ей, предпримет спасительные меры. Ее план опирался именно на это – неожиданность и отсутствие у японских начальников времени на ответную реакцию.

Тяжеленные засовы, которые должны были обеспечить безопасность службы главного механика, мотористов и электриков, обслуживающих мощные двигатели судна, закрылись практически одновременно – именно так подумал Такео Танака, заместитель главного судового механика, командовавший дежурной вахтой в моторном отсеке «Ямагири». И все это проделал невысокий моряк, лицо которого Танаке было совершенно незнакомо. А ведь пожилой офицер служил на судне со дня спуска его на воду. Черты лица человека, повернувшегося к нему, старшему офицеру в этом замкнутом теперь для остального мира трюмном отсеке, разгладились, и Такео с ужасом понял, что никакой это не японец; и даже не мужчина. Девушка, или точнее вполне зрелая женщина неожиданно озорно подмигнула ему, а потом повернулась к другому моряку – нереально громадному для моториста-дизелиста капралу Като. Ни моторист, ни Танака, никто другой в полутемном зале, заполненном натужным гулом двигателей, русского языка не знал. Поэтому Наталье, к месту вспомнившей про Карлссона, который жил на крыше, пришлось воскликнуть по-японски:

– Пошалим, малыш?

И они пошалили – сначала одна Мышка, безжалостно и медленно, явно в показательных целях, уложившая огромного моториста, который попытался помахать руками, едва не отбив кулаки о массивную станину. За это он поплатился сразу несколькими переломами рук (а не маши, где и как попало!) и унизительной процедурой – когда его скорчившееся на безупречно чистом, несмотря на гудевшие рядом моторы, тело использовали вместо трибуны. Наталья потопталась немного на широкой спине и объяснила наконец, как именно застывшие на местах японцы будут помогать ей «шалить». Танака, помявшись, начал тянуть кверху руку – словно первоклассник на уроке. Он не считал слова, что вырвались у него после разрешающего кивка незнакомки, предательством. Просто понял, что если что-то пойдет не так, как задумала эта терминаторша в рабочей робе японского моряка, то всем им, и прежде всего самому Танаке, как старшему здесь, будет очень плохо. Гораздо хуже, чем Като, переставшему уже шевелиться под женскими ножками.

– Не получится, госпожа, ничего не получится, – он даже сокрушенно покачал головой, словно это не его корабль пытались направить сейчас неизвестно куда, но явно не в тихую гавань, – вахтенный офицер в рубке или сам командир сразу же переведут руководство на себя. Это только в кино все так просто – один человек угоняет огромный самолет или корабль. На самом деле тут столько систем страховки! И вот этот случай (Танака очертил рукой круг, показывая на моряков, еще не прочувствовавших статус пленников и остановил палец в направлении незнакомки) прописан в учебниках.

– Неужели? – Наталья даже для проформы не нахмурилась.

Наоборот – она широко улыбнулась офицеру. В руках у нее оказался нож с длинным узким лезвием. Танака узнал в нем морской офицерский кортик. Он глубоко вздохнул и… медленно, с явным облегчением перевел дыхание. На лезвии не было следов крови; и сейчас женщина не стала махать кортиком в досаде на неудавшийся план. Она не зря пытала – в переносном смысле – офицера службы главного электрика; сейчас Крупина вполне могла бы определить, куда ведут бесчисленные провода, скрытые надежной обшивкой.

– Не такая уж и надежная, – еще шире улыбнулась Мышка, – красиво, но как-то хиленько.