Василий Лягоскин - Серая Мышка. Второй том о приключениях подполковника Натальи Крупиной

Пластиковая панель полетела в сторону, а Наталья принялась безжалостно кромсать на куски толстые жгуты разноцветных проводов. Потом она перешла к другой панели, по пути отвесив звучную, и, наверное, очень болезненную оплеуху моряку, попытавшемуся спрятаться за станиной двигателя. Морячок зашипел от боли и сел, прислонившись к этой самой станине. А Наталья постояла рядом пару секунд, за которые моряк резко побледнел и уменьшился на глазах так, что вполне мог теперь спрятаться под самим двигателем. Крупина же «одарила» тяжелым взглядом остальных – а японцев вместе с одним лежащим и одним сидящим инвалидами было ровно десять человек – и продолжила свой вандализм. Это если смотреть со стороны японских налогоплательщиков. Сама же Крупина обозвала свои действия коротко и ясно:

– Беру управление кораблем в свои руки. Полное управление!

Она кивнула Танаке и добавила, теперь уже на японском языке:

– Полный вперед!

Двигатели – за исключением одного, нерабочего – послушно взревели, а Наталья через пару мгновений снова подняла кортик. Теперь острое жало ткнулось глубже; меж перерезанных раньше проводов. Опытный мореход, каким был Танака, почувствовал, как корабль дернулся влево, вроде бы совсем без команд. И тут же пожилой моряк едва не полетел вперед после первого толчка, означавшего, что «Ямагири» подмял своим огромным корпусом какое-то мелкое судно. Криков, треска металла, пластика и дерева в машинном отделении не было слышно. О том, какой ужас творится сейчас на рейде Йокосуки, офицер мог догадываться разве что по участившимся толчкам, да по лицу страшной женщины, которое опять заполнила озорная улыбка. И от этого Танаке стало совсем плохо. Так же, как от неожиданных слов террористки:

– Ну что, споем, мужики? Что поют на японском флоте, когда корабль идет ко дну?

Непонятно откуда появившийся в женской руке микрофон ткнулся чуть ли не в губы офицеру и тот, сам не ожидая от себя такой глупости, если не сказать хуже, затянул вдруг запрещенный «Варяг». Через пару секунд он спохватился, и замолчал, но остановить гимн мужеству бывшего врага было уже невозможно, потому что его подхватили все моряки. А Наталья, вначале было удивившаяся, поощрительно им улыбалась и поворачивалась по кругу, хотя никакой надобности в последнем уже не было. Могучий хор перекрывал даже грозный гул двигателей. Его множило и делало совсем торжественным эхо, в этом замкнутом пространстве особенно выразительное. Наталья вдруг приблизила лицо к Танаке – так близко, что японскому офицеру, продолжавшему беззвучно шевелить губами, вдруг представилось, что женщина решила расцеловать его за такой «подарок». Но нет – ее губы дотянулись лишь до уха японца и бесстрастным тоном прошептали:

– Не забудь тут людей, Такео. И его, – Мышка хлопнула по выпиравшей под форменными штанами ягодице здоровяка, который тут же грузно зашевелился, – и остальных.

Маленькая, но такая крепкая ладонь уже без микрофона провела широкий круг по заставленному корпусами могучих двигателей и других механизмов помещению. Голова Танаки послушно дернулась следом. В ней так и не успели сформироваться вопросы – ни о том, откуда незнакомке известно его имя, ни о том, куда она сама подевалась, хотя никакого движения рядом Такео не ощутил. Потому что тесное помещение вдруг залил свет из нескольких бронированных дверей, только недавно закрытых плотно и надежно. Свет этот заметался по моторному отсеку вместе со всем его содержимым – в тот момент, когда «Ямагири"наткнулся наконец на препятствие, которое не смогли преодолеть ни тысячесильные двигатели, ни многосантиметровая броня корпуса. Люди полетели вперед, на жесткий острый металл. Первым, несмотря на сломанную ключицу, поднялся Танака. Потому что – хотел он, или нет – но воинский долг заставлял его сейчас выполнять последний приказ противника. Он подхватил первого попавшегося, лежавшего уже практически полностью в воде, которая не струйками, а целыми потоками устремилась сквозь щели в покореженном корпусе. Рядом кто-то тащил другого беспамятного моряка. Кто-то неизвестный, чья фигура всколыхнула в груди неясное подозрение. И только когда он опустился по узкому трапу за следующим раненым, пришло понимание – это страшная незнакомка, погубившая и сам корабль, и многие судьбы, связанные с ним, только что спасла жизнь одному из своих врагов.

Танака не скоро увидел, какие разрушения принесло их совместное с Мышкой «управление» эскадренным миноносцем. А сама Наталья, опустив беспамятного японца на палубу, с хорошо замаскированным удовлетворением окинула взглядом «поле боя», на котором она могла себе засчитать полную победу.

– Не полную, – поправила она себя, пробираясь меж стонущих, метущихся на палубе моряков к носу корабля, сейчас превратившемуся в подобие плотно сомкнутых мехов гармошки, – это только первая, не самая тяжелая битва… Точнее вторая (она усмехнулась, спрыгивая с покореженного металла на такой же израненный бетон) … Или третья.

Теперь ее взгляд, и все лицо, сейчас мало отличимое от смуглых и узкоглазых вокруг, стало чуть грустным, и одновременно ожесточенным – это Мышка вспомнила свой остров. Выражение лица тут же стало озабоченным, а потом Наталья легко и вполне правдоподобно состроила на нем причудливую смесь подобострастия, сострадания и искреннего желания помочь. Помочь человеку, адмиралу, жалкой кучкой скорчившемуся на бетоне. Адмирал валялся так далеко от флагмана, что едва не свалился в воду с противоположного края парадного пирса.

Крупина вместе с подскочившим тут же крепким морячком подхватили Ямато, принявшегося негромко стонать, как только изломанное тело оторвали от бетона, и потащили его к автомобилю защитного цвета с огромным красным крестом на боку. Следом подъезжали, тревожно завывая сиренами, десятки других. Наталья решила, что свою долю милосердия на этот день и час он уже проявила, и потому со спокойной совестью села в этот автомобиль, который не стал дожидаться других раненых. Лицо подполковника Крупиной, которую сейчас не узнали бы даже Лидка с Николаем, было бесстрастным; точнее на нем проглядывала плохо скрываемая мука, указывающая на то, что этот японский моряк мчится на военной скорой в госпиталь вполне по праву. В душе же Наталья сейчас невольно усмехнулась:

– И здесь все так же, как у нас – начальству персональный автомобиль и, скорее всего, отдельная палата с кучей врачей и миловидными медсестрами.

Она все-таки откинулась в борту скорой и закрыла глаза, прикидывая – в каком виде ей переждать тот бедлам, что творился сейчас на базе. Медсестры? Врача? Или…

В результате Мышка, проводив беспамятного Ямато, на которого у нее еще были свои планы, выбрала себе палату – подальше от адмиральской, действительно оказавшуюся шикарной. Тут было несколько комнат, с персональным медперсоналом и охраной у дверей.