Ян Бадевский - Темное время суток. Фантастический роман

И исчез.

В ту же секунду Никита сделал неуловимое движение рукой. Заговоренные пули направились к тому месту, где стоял Лайет. Но цель ускользнула. Никому не дано убежать от сверхзвуковой смерти. Иерарх смог. Мгновенная трансформация и прыжок на стену. Пули вгрызлись в древнюю кладку под лаами иерарха. Представители расступились, многие вжались в пол. Рамон побежал, стреляя на ходу. Лайет помчался по стене. Прыжок – и волк в облаке осколков покидает Форт. Через витражное окно.

Сквозняк радостно гасит свечи.

Их противостояние длилось десять часов. Половина суток дикой травли и ненависти. Форт окружали поля, и до леса было слишком далеко. Джип оказался мощнее оборотня. Звезды побледнели, растаяла луна, солнце взошло и достигло зенита.

Рамон остановил машину и, пошатываясь, вышел. Направился к загнанному, лежащему в пыли зверю. Вогнал в тело остаток обоймы. Разжал пальцы – «аграм» упал к ногам.

Во все стороны простиралась степь.

Ацтекский бог безжалостно жарил мир.

Там, в последнем человеческом городе, собирается несметная армия, жаждущая крови. Маги делают замок проницаемым . Из плоскости в центре зала появляются вертушки, танки на турбореактивной тяге, наемники и добровольцы. Там, на заднем сиденье машины спит Полина. Уже не человек. Днем – любимая. Ночью – враг.

Ему предстоит жить с этим.

– Нельзя, – ведун качает головой. – Ты знаешь правила.

– Плевать на правила.

Рамон снял котелок с костра. Разлил кофе по жестяным кружкам. Первую протянул ведуну, вторую поставил на траву возле своей ноги.

Солнце карабкалось через лес к зениту.

– Это моя девушка.

– И что?

– Здесь она не останется.

Ведун был щуплым студентом. Футболка с Дартом Вейдером, дурацкая хипстерская прическа, камуфляжные штаны. Толстовка с расстегнутой молнией.

– Валик, – Рамон посмотрел в глаза ведуну, – не хочу быть назойливым, но за тобой должок водится.

Собеседник вздохнул.

Ожидаемо.

– Ты помнишь Мглу, – продолжал давить Рамон. – Твой брат впервые шел на зверя. Охотники неплохо зарабатывают. Копейка не лишняя, так ведь? Но если ты не привык убивать переверотов, они убивают тебя. Это закон, дружище.

Студент обхватил горячую кружку ладонями, спрятанными в рукавах толстовки. Казалось, щуплый ведун принюхивается к пару.

– Есть медленные звери, – добавил Рамон, – а есть быстрые. Опытные. Матерые, я бы сказал.

Слушает.

Хорошо.

Полина – в палатке. Спит мертвым сном. Ночью девушку начало ломать. Кадилов и Азарод что-то наспех прочитали, и процесс замедлился. Заклинание какое-то. Кадилов сказал, что это временная мера. Природу оборотня не пересилить.

Однажды тебе перегрызут глотку.

– Только представь, – Рамон сделал глоток. – Бежит эта тварь по туннелю метро. Бодро так бежит, по стене. Твой братишка стреляет, но попасть не может. Сложная цель, высокая скорость. Не позавидуешь. Первая охота – и ты превращаешься в корм. Щелчок затвора – патроны кончились.

– Перестань, – буркнул ведун.

– Почему? Обделался человек – с кем не бывает. Ему повезло, если вдуматься. Рядом был я. Забрызгало лицо мозгами грондра, но случаются вещи и похуже.

Случаются.

Например, когда твоя девушка больна. Выгибается, орет не своим голосом. Рычит. Пробует отхватить тебе руку. Превращается в пакость, которую ты всегда ненавидел.

Выбраться из Форта было нелегко.

Все знали, что Рамон пристрелил Лайета, обладающего чем-то вроде дипломатического иммунитета. Знали, за что. Знали, что Полина перестала быть человеком. Комендант обязан в такой ситуации задержать Рамона до выяснения обстоятельств. Сдать профсоюзу. А Полину казнить. Комендант поступил иначе – закрыл глаза на происходящее. Кадилов и Азарод встали на защиту интересов Рамона. Непонятно, что ими двигало. Рамон подозревал, что неприязнь к диаблеро. Комендант отчаянно нуждался в защитниках, он был готов прощать «мелкие» прегрешения. Ради службы.

Вот только служить Рамон не собирался.

Он хотел перебраться в другой срез. И ключ к этому срезу сидел по другую сторону костра.

– Послушай, – Валик попытался урезонить приятеля. – Профсоюз не одобряет переброску перевертов. Мы оба это знаем. Оборотни – враги. Их истребляют.

Рамон поднял руку.

Ведун умолк.

– Открой портал. И мы в расчете. Тебе ничего не сделают. Скажешь: не видел никаких волколаков. Рамона видел. И все.

– Не поверят.

– Еще как поверят. Я тебя приложу «аграмом». Слегка, для достоверности. И шагну в портал. Хэппи-энд.

Валик хмыкнул.

– Допустим. Но ты ведь понимаешь, что профсоюз будет тебя искать. Ты нарушишь контракт, отказавшись защищать Форт. Такое не прощают.

– Моя совесть выдержит.

Рамон сделал глоток.

Он ждал.

Валик согласится, это уже понятно. Идет ломка стереотипов, но ведун – хороший парень.

Нарисовался Кадилов. Бросил охапку сухих дров под сосну и скрылся в своей палатке. Азарод рыскал неподалеку – осматривал местность.

К слову, местность была дикой и неприветливой. Сразу за лесом начиналась промзона, она примыкала к железнодорожной станции. Ржавые локомотивы, настежь распахнутые вагоны. Цистерны с облупившимися надписями. Платформы для перевозки дров и бронетехники. Складские помещения на железобетонных постаментах. Исполинские краны, спрятавшие ноги за серыми заборами и колючей проволокой. Сортировочная. Город – дальше. Опустевший город. Отвоеванный людьми у нелюдей и подвергшийся многократным зачисткам. Ничейная земля.

Охотники напросились на патрулирование этих территорий, чтобы встретиться с ведуном. Валика пришлось вызывать хитрым способом – через межпространственную ячейку. Абонентский ящик. Пишешь письмо ведуну особыми чернилами, заговариваешь, пакуешь в магический конверт и запихиваешь в сейф, спрятанный в полуразрушенном здании вокзала. Что-то происходит. Письмо пробивает ткань континуума и попадает в другой ящик. В ином срезе. Забрать конверт может лишь один человек – адресат. И этот человек непременно почувствует доставку.

Так и произошло.

Валик прочел письмо и явился на станцию. Там дежурил Азарод с десятком мертвяков. Этот конвой обеспечил Валику прикрытие.

– Я открою портал, – сказал ведун.

Рамон уставился на собеседника.

– Серьезно?

– Вполне.

Заметно посветлело. Ночью пахло дождем, но к утру тучи разошлись, ветер утих. Обычный август. По ночам в палатке холодно, даже фирменный «бундесверовский» спальник с трудом спасает. Приходится постоянно поддерживать костер – хоть какое-то тепло. Азарод и вовсе спал под открытым небом. Говорит – привык.