Геннадий Прашкевич - Теория прогресса

«Мама…»

Полнеба уже пылало.

Скрещиваясь, метались цветные лучи, ниспадали с неба чудовищные портьеры.

Страшась (ведь он мог не успеть до магнитной бури), радуясь (успел, успел, успел), Вовка, обняв Белого, не отрывал глаз от неба.

Точка тире тире…

Тире тире тире…

Точка тире тире…

Тире точка тире…

Точка тире…

«Я здесь», – повторил Вовка вслух и обнял прижавшегося к нему Белого.

Тире тире…

Точка тире…

Тире тире…

Точка тире…

Он понимал, что обманывает себя. Он понимал, что не может быть там, в этом электрическом небе, его рыжей красивой мамы. Не может быть рыжей красивой мамы в этих пылающих полярных небесах.

Но он ловил каждую вспышку.

«Белый! Где наши мамы, Белый?»

Пес глухо заворчал, но ничего не ответил.

А Вовка, читая призрачные цветные вспышки, от которых, казалось, накаляется морозный воздух, вдруг отчетливо, как на карте, увидел все острова Северного Ледовитого океана. Были там среди них плоские, как блины, песчаные, низкие, были острова высокие, поросшие голубоватым мхом, были – голые ледяные шапки, с их крутых обрывов лед уходил прямо в зеленоватую толщу большой воды. Вовка отчетливо увидел каждую потаенную бухточку, каждый неприметный мыс, где снимали показания с приборов не знающие усталости метеорологи.

Температура, влажность, направление ветра, осадки.

Метеорологи несли записи радистам, радисты брались за ключ.

Точка тире точка точка…

Сотни метеорологических станций работали на огромную страну, протянувшуюся от Белого до Черного моря, тысячи радиограмм летели с бесчисленных островов. «У нас тут тоже война, – вспомнил Вовка слова Леонтия Ивановича. – Особая война. За погоду!» Сейчас, осознав это, Вовка Пушкарёв не желал эту войну проигрывать. Он не знал, когда появятся самолеты. Он не знал – услышит ли их? Но самолеты должны были появиться, РЕМ-16 это твердо обещал! Вот почему, забравшись в палатку, он разогрел на примусе кашу, пытаясь представить – как же это будет? Ну да… Рев пикирующих машин… Перепуганные, бегущие по насту фрицы… Кто-то, подзывая свою подлодку, бросит гранату в черную, как смоль, воду бухты Песцовой, но опоздает. Он опоздает. Германская подводная лодка пустит масляный пузырь, и вместе с нею уйдут на дно – мангольд… карл франзе… ланге… шаар… Их лица долго еще будут сниться Вовке в тяжелых повторяющихся полярных снах.

«Эр ист…» Ладно… Пусть мальчишка…

На этот раз это были сладкие мысли. Такие же, как пшенная каша, которую он съел, как сон, в который провалился, как посапывание верного пса Белого, залегшего у входа в палатку. Рыкнув пару раз в сторону севера для порядка, Белый свернулся в снегу. Во сне его веки тревожно вздрагивали; несмотря на сон, он и снежинку бы лишнюю не пропустил. Правда, снежинки были такие юркие и проворные, что Белый, пожалуй, ничего бы и не поделал с такими. К тому же снежинки эти были огромной частью той самой погоды, за которую воевал Вовка Пушкарёв. Другое дело – люди. Услышь Белый чужие шаги, он нашел бы способ сообщить Вовке.

Давайте и мы помолчим.

Пусть Вовка Пушкарёв поспит.

Ему еще столько предстоит сделать.

Платные танцплощадки; пионеры с горнами; девушки с веслами; серые бетонные лани; жестяные флюгера над крышами; бревенчатые заборы и палисадники; утренний туман в огородах над бледными цветочками завязавшейся картошки; клонящиеся за заборами подсолнухи; нежное мычание уходящих на пастбище коров; лужи, голуби…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.