Владимир Буров - Петр Первый

– Звание.

– Какое звание?

– Обер-лейтенанта.

– Ты немец?

– Нет, но слышал: уже есть и русские лейтенанты.

– Как, ты говоришь, тебя звать?

– Иван.

– Мил человек, Иван, чтобы быть лейтенантом надо знать звезды, ибо в море кроме них больше нет друзей у матроса.

– Так я знаю, где находится Полярная Звезда.

– Уверен? А если уверен, при случае проверю.

Думали, никто не прыгнет с третьей вышки, но как только сам Незнаю показал пример, прыгнув с нее прямо вниз головой, так полезли почти все, но прыгнул сегодня только один Степан, но и то только ногами вперед и предварительно помолившись на коленях. И стал первым кандидатом, как было констатировано:

– А бомбардиры, али в боцмана, а также есть надежда стать прапорщиком.

Когда Степан поздней ночью рассказал Софье о её надменной затее, то получил радикальный ответ:

– Ай доунт ноу.

– Что-с?

– Я ничего не знаю об этом инциденте.

– Не может быть! – очень удивился Степан, – ибо возникает закономерный вопрос: кто это, если не ты организовала?

– Так Петруха, наверно, – ответила Софья, – ему делать-то, чай нечего, вот и мучается дурью.

– Почему?

– А каки у нас матросы, если не токмо плавать, но ходить умеют только напившись допьяна.

– Да?

– Да. Хотя, как ты правильно говоришь, возникает неразрешимое противоречие. И кстати: он разговаривал на чистом русском языке?

– Абсолютно, даже с матом, правда, не часто.

– Не часто это наоборот подозрительно.

– Да?

– Да.

– Я тоже так думаю.

– Вообще, я думаю, – сказала Софья в голом виде, практически, наливая два бокала вина, которое привез Петруха из Амстердама всем своим друзьям и родственникам, иногда даже простым знакомцам, как-то:

– Какому-то хрену Меньшикову.

– Действительно, – сказал Степан, – если это ваш денщик, или еще хуже: адъютант, то и таскайте его всегда за собой, чё иво в Москве-то оставлять, как соглядатая – наблюдателя. А?

– Бэ.

– В каком смысле? – удивился Степан.

– Я говорю, надо было свово чека ставить в денщики к Петрухе.

– Да?

– Однозначно.

– Я в то время думал о своем – твоем Семеновском полке, а это чисто административная полицейская работа. Я, – я повторил Степан, – ей не обучен.

– Найди себе напарника, который будет отвечать за эту контрабанду. Есть такой?

– Так не знаю.

– Вот этот Незнаю, которого ты вчерась встретил в кабаке.

– Рядом.

– Да, рядом, у игорной стенки в железку.

– Не думаю.

– Почему?

– И знаешь почему? Он нас облапошит. Ушлый, я тебе скажу, парень!

– В карман к нему руку не засунешь?

– Однозначно, я даже за пазуху не смог к нему залезть, чтобы спереть драгоценные золотые часы.

– Наследство?

– Да, бабушкино, наверное, цены необыкновенной.

– Зря не украл.

– Не мог, говорю тебе, царица.

– Наедине ты мог бы обращаться ко мне, как-то иначе.

– Как? Сафьяновые сапожки?

– Чё ты плетешь-то! Какие еще на хрен, сафьяновые сапожки, зови просто…

– Подожди, подожди, я догадаюсь сам! – Степан встал, прошлепал босыми ногами к столу, накрытому как на свадьбу практически, выпил немного, налил и Софье, и подал с заветным словом:

– Пир-рат-рица.

Она была рада, что окаянный, а догадался!

Решено было, что Степан будет и полком командовать, и в Веселом Роджере прислуживать, чтобы понять, наконец:

– Что, собственно, происходит?

Александр доложил Петру, что:

– Немного недоволен его недоверием.

– Что не взял тебя с собой в Роттердам? – спросил Петр, пока что безуспешно пытаясь выточить на станке куклу, чтобы закрепить ее на носу первого русско-амстердамского 58-ми пушечного трехмачтовика.

– Зачем ты ее опять точишь, мин херц, как будто хочешь наделать целый женский батальон? Или думаешь, столько кораблей у нас будет?

– Рожа ее мне почему-то не нравится, – ответил Петр. – Нет в ней ужаса, как перед богом войны. И да:

– Так чем ты недоволен?

– Я, между прочим, прыгал в воду еще в детстве.

– С какой высоты?

– А ты думал, что с небольшой? Поэтому не пригласил меня на испытания?

– Я не проводил никаких водных испытаний, – ответил Петр.

– Не понимаю смысла делать для меня инкогнито, – ответил Алекс.

Но в конце концов они оба выяснили, что не проводилось никаких водных процедур для отбора команды под знамена Веселого Роджера.

– Что же это тогда получается? – спросил, наконец, Петр, усевшись верхом на табурет, сделанный своими собственными руками. Кто-то ишшо, что ли здесь правит, кроме меня?

– Да, это вопрос.

– Два, может быть, даже три вопроса, здраво рассудил Петр, – это может быть Софья, моя Евдоха, а также, Анна Монс, если оказалась, несмотря на твои предупреждения, шпионкой Карла Двенадцатого.

– Нам надо создать свой спецназ, – сказал наконец Петр, когда выточил еще три куклы.

– Так-то бы да, – ответил Алекс, но кто будет им командовать?

– Да, ты прав, мы с тобой всегда заняты зарубежными командировками.

– Тогда кто? Кстати, прошлый раз ты меня не взял, мин херц.

– Не возьму и в этот раз, дорогой мой.

– А! понял, понял. Тогда, мэй би, сыграем.

– Во что, в дурака?

– Только в покер, ибо я должен хоть когда-то иму научиться.

– Зачем, милый друг?

– Дак, в Амстердаме, чай тока в покер и играют, ха-ха.

– Ты спутал, милый мой, в Роттердам, а также и в Амстердам, поеду я, а не ты!

– Разумеется, но в рамках операции Инкогнито, или как вы ее назвали сами:

– Незнаю, – поедете вы, но как будто я.

– Ага-а, – Петр потер переносицу, – не помню только, когда я успел назвать это мероприятие словом, которого не знаю.

– Значит, это мне только показалось. Будем назвать ее просто Инкогнито.

– С чего начнем?

– Будем репетировать подпись. Ты умеешь как я подписываться?

– Нет.

– Ну, ничего, научишься, зато я уже умею, как ты.

– Покажи.

– Вот смотри рубль, на нем чья подпись?

Петр вгляделся.

– Не моя, – ответил он.

– Чья же еще тогда? – удивился Александр.

– Ромодановского.

– Больше никаких Ром – Рюриков.

– Это кто сказал?

– Дак, ты и сказал.

Петр опять потер лоб.

– Как бы нам не запутаться, – сказал он.

– Вер-р-на! – рявкнул Александр. – Поэтому мы и будем всегда – по крайней мере очень часто – находиться в разных местах. Подпиши свое согласие.

– Что это? – удивился Петр.

– Кровь.

– Чья?

– Моя.

Петр добавил своей, и они выпили эту смесь, разбавив ее для обеззараживая самогоном.

– Вкусно? – спросил Алекс.

– Очень вкусно, – ответил Петр.

– Ты говоришь, как чукча, отведав загнанного оленя.

– Я чукча?

– Да.

– Да я тя сейчас вот этой саблей зарублю, как поросенка.

– Давай, – и Ал тоже вынул шпагу, – я уже умею фехтовать.

– Как кто?