Владимир Буров - Hannibal ad Portas. Ультиматум прошлого

– Навис над головой.

Последнее, что он запомнил – это обращение жены к солидных телосложений мужу – скорее всего, главному экономисту завода:

– Он умрет без посторонней помощи.

И ответ:

– Думаешь, не умрет? – Пришлось запомнить:

– Муж и жена, а за столько лет так и не разучились понимать друг друга.

И только к вечеру, часам к пяти сумел сказать, лежа на широкой медвежьей кровати:

– К не могу принять ваших благородных намерений, миледи.

– Почему?

– Сейчас придет муж и добьет меня, как лишнего конкурента.

– Не беспокойся, его вызвали в Москву на тотами.

– На ковер?

– Это было раньше: если вызвали – значит уже есть покупатель этого ковра со свежими каплями крови.

– Его могли зарезать? А кровь, чтобы сдал предварительно на нужды народонаселения? А теперь? Только обучают борьбе и боксу?

– Неужели там, на перекрестке трех дорог, ты не нашел ответ на даже незаданный вопрос.

– Это такой ответ, – тоже не спросил, а ответил Вова. И добавил: – Кажется, я запутался так, что хочу вернуться назад просто так, без намерений узнать что-то новое.

– Поздно, ты уже продал свою душу за недорого.

– Так-то ничего, авось, страшного, ибо я люблю, точнее, боюсь, страшно, что без золота я не могу вернуться на работу.

– Почему?

– Я взял залог уже, что найду его, а куда дел – не помню.

Нет, нет, ты не подумай ничего плохого, я всё хорошо помню, кроме начала.

– Не помнишь, чего искал?

– Не помню, куда делалось золото, помню кто его потерял, а вот как – забыл. И да: не разбили свою новую Волгу?

– Не успели, а вот Москвич, к счастью, еще пригоден для личного пользования.

– Значит, моя мечта сбылась, и мне уже предложили его купить?

– Да. За цену нового. И более того, сам пригонишь его из Москвы.

– У меня нет прав.

– Завтра пойдешь учиться, а послепослезавтра сдашь.

– Спасибо, я так-то всё умею, только в третью скорость не всегда попадаю, мне кажется, что она дальше, а, как говорится:

– Счастье намного ближе, чем мы почему-то всегда думаем.

– Спасибо и тебе на добром слове, но сейчас лучше ко мне не лезь, как черепаха, случайно уцелевшая после падения из клюва орла с большой высоты, но в:

– Случайную лужу.

В баре происходили чудеса, но все думали, что это нормально. Парадокс, но люди верят себе настолько, что не могут сразу решить, видя невозможное, что его нет. Ибо:

– Дураками быть нельзя, – так можно и работу потерять.

А именно: в баре каждый день был новый бармен.

Оказывается, Вова отсутствовал четыре дня, и все четыре дня были разные бармены, как-то:

– Иван, Малик, Андрей, Фёдор.

И как объяснила главбуху зав производством:

– Видимо, они купили себе эти должности, как одну на всех.

– Значит, слухи о золоте партии подтверждаются, – решил сознаться главбух, имеющий кличку Пианист, образованную песней Вилли Токи и его похожим на эту песню именем.

Но проверить точно все вероятности не могли, так как директор ушел в отпуск, и не оставил даже записки, в каком пруду, и тем более, в какой части Ялтинского пляжа будет сбрасывать намного больший лишнего вес.

Иван вздохнул с облегчением, ибо, как он признался:

– Хотя и не хочется уже возвращаться назад, но потерять эту возможность навсегда было бы жаль.

– Да, сэр, это без сомнения.

И после возвращения Вадика в свою бухгалтерию с предложением поискать временного директора, так сказать:

– Директора на час, – чтобы не просил и тем более не надеялся получать большей величины сумку каждый день, чем находясь в должности замдиректора.

Но была шокирована появлением Вовы, ибо все думали:

– Пропал в Москве. – Как?

Вот так, интуитивно. Ибо:

– Где же ты был? – спросила она Вову, и добавила про себя:

– Милый.

– Дак естественно, – только и нашелся он что ответить, ибо поверить она могла только в то, что успел за это время выучиться на водителя Москвича, и даже получил права.

Она хотела сообщить:

– Да, я говорила о тебе с начальником ГАИ, – но решила не хвастаться, и нечего не сказала по этому поводу, даже заранее заготовленную фразу:

– Не надо дурковать. – А только:

– Пусть они работают, а ты будешь директором.

– Где прошлый? – удивился бармен.

– Он еще не прошлый, но пропал тем не менее – это точно.

– Идет слух, что он в отпуске.

– Это одно и тоже.

– Почему?

– Потому что надо сообщать координаты того Титаника, на котором он решил затонуть вместе с ним.

– Вообще-то отпуск для того и отпуск, чтобы никто не забыл, а это возможно только в том случае, если весь месяц так и будут гадать:

– Где же он не испарился.

– Пожалуйста, хотя бы сегодня ты можешь не изъясняться уравнениями пятой степени?

– Не знаю, мэм, ибо привык либеральничать.

– Дай прямо сейчас мне клятву.

– О чем?

– О том, что в этот месяц зациклишься на четвертой, хотя бы. И сразу будешь доучиваться на зав производством вместе со мной.

– Так быстро?

– Нет, с первого курса, а я уже на третьем.

– Директор – это разве не сфера обслуживания? – поинтересовался Вова.

– Так-то бы, может и да, но у нас эта сфера не в менталитете.

– Не существует?

– Да, поедешь в Прибалтику, узнаешь, что скоро эта сфера будет не просто роботоризирована, но и полностью автоматизирована.

– Я уже там был, мэм.

– Увидел?

– Да, что всё наоборот, заставляют следить за столом, как за вражеским снайпером: только выпил – обязательно беги и налей ему опять, и чтобы не дай боже, сам не успел нахлестаться.

– Да, конечно, но это пережиток прошлого.

– Где мы, мэм, если я вас правильно понял, до сих пор вот по сю пору, – и показал не туда, куда она больше всего любила смотреть, а чиркнул по горлу, как будто уже согласился на ее резюме, и давал клятву в своей полной привязанности к ее разлохмаченности ко всем условностям правды, включая пристрастие читать стихи на банкетно-праздничных мероприятиях:

– Лично.

– Да, я люблю показать всем духовность моей продуктовой корзины.

Он хотел спросить, надо ли заказывать в Мексике трехуровневый, но успел сообразить:

– Авось преждевременно. – Ибо правильно говорят:

– Лишь бы человек был хороший, – а членов у него и так много. Не исключая, однако, и голову.

И да, сейчас у меня некоторая запарка, могу ли я назначить своего зама по соединению электрических проводов и ремонту периодических затопляющихся туалетов, назначить еще и смотрящим за исповедальным залом?

– Исповедальным, я вас правильно поняла, сэр? – даже не попыталась улыбнуться, дама.

– Да, мэм, они исповедуются здесь пище.

– П-пельменям в горшочке, Котлетам по-Киевски, эскалопам и антрекотам?

– Цыплятам Табака – тоже.

– Вы хотите мне намекнуть, сэр, что у меня слишком малогабаритное меню?