Владимир Буров - Hannibal ad Portas. Ультиматум прошлого

– Медь, – подытожил лейтенант.

– Зря вы здесь остались после закрытия ресторана.

– Почему?

– Вы испортили мне всё настроение.

– Да-не расстраивайся ты – вдруг оно червонное.

– Давай я попробую согнуть его между пальцев, – сказал Хол.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что у меня никакого золота нет, я только пошутил.

– Мы согласны, если сделаешь по Огненному Шару.

– Нет. У меня сегодня и так одни убытки. И вообще, я думаю, это опасные ребята, скорее всего, да, с золотых сибирских приисков, но не просто пришли или приехали, а сбежали.

И она, как к счастью, вошла во всей красе своей полноты и необъезженности.

Даже Федор, чокнувшись с ней под канапе с ТК, красной и черной икрой не удержался:

– Сейчас нельзя?

– Что нельзя? – спросила дама.

– Хочет с вами поговорить один на один в банкетном зале.

– Это естественно, – улыбнулась она, предполагая, однако, что парень хочет сделать большой заказ, человек на семьдесят.

Но вернулся даже не раскрасневшийся.

– Что, не вышло?

– Там народу, полный зал, даже пересчитать успел, двадцать шесть – тире тридцать два человека, – ответил Фёдор.

– Что так неточно? – спросил Владимир, предчувствуя шокирующее сообщение.

– Ну, она сначала, да, и даже залезла со мной, как дура, под стол, ближний к выходу, а потом говорит:

– Мало одной золотой пятерки, стесняюсь я при тридцати двух человеках сама над собой потешаться.

Следовательно, еще просит, а у меня больше нет, не дал царь больше, сказал, вообще:

– Месяц на эти деньги держаться, – ибо по сведениям столько здесь и директор завода не получает. Если считать по-честному.

– Он золотой артелью командует в Сибири, что ли, – спросил Владимир, – как царь?

– Да, что значит, не токмо за золото, но и от души подчиняются, как шестеренки часовому механизму.

Оказалось, впрочем, не невероятное, что Лариска при всех залезла под стол за золотую пятерку, а попросила сначала выгнать весь уже собравшийся банкет, именно тридцать два человека, как ей было лучше всех известно по готовящимся для жертвоприношения блюдам.

– Хорошо считает, – только и сказал Фёдор, а я думал их меньше.

– Так вы поспорили на количество гостей в банкетном?

– Да.

– Зачем?

– Она сразу захотела не отказаться, а я обещал Ивану – только проверю на вшивость, что Ауру имеет.

Владимир схватился за сердце:

– Чувствую, с вами мороки будет-т!

– Что, много?

– Больше, чем я ожидал.

Лариса опомнилась у себя в кабинете, попросила бригадира передать, что обещает лишний торт с цветным – три, даже четыре, цвета кремом:

– Сделать бесплатно.

Но и там какой-то лиходей нашелся, замахнулся:

– Чтобы был Киевский!

Грехи наши тяжкие, да кто же его здесь умеет делать?!

Но ответили:

– Напишем, хоть Полет сахарный!

– Лишь бы вы обожрались, гости дорогие, и жопа слиплась! – как посмеялись замзав производством и бригадир этой смены. И так как Кондитерка давно ушла, то и без печали сделали его сами по тому же образцу, что и печеночный паштет, только не из мяса, а из муки и масла.

Повариха с холодных даже пошутила:

– Может, они путают Котлету по-Киевски с тортом Киевский?

– Не исключено, – сказал, как раз остановившийся около нее музыкант, чтобы попросить немного салатика за закуску, ибо буфет был на его примете:

– Следующим.

Музыкант выпил писят и рассказал, что вчера на хате Иван, который гулял здесь в субботу с беглыми картожниками, как они сами называли себя для смеха, по пьянке проиграл Еноту половину золотого запаса.

– Сколько у него было? – спросила новая кассирша, отодвинув фанеру окошечка.

– Не знаю, но говорят, у них был мешок золота, который могли таскать только, разделив его пополам Малик и Андрей.

– Столько не бывает, – даже чуть не налила сама себе буфетчица, но вспомнила: так на новый дом не накопить никогда. И воздержалась сердешная.

Бармену эта буфетчица нравилась, так как показала дорогу к счастью, точнее:

– К его существованию в реальности.

А именно, она назвала сумму, которая у нее уже есть:

– Пятнадцать тысяч, – ранее кажущейся ему несуществующей, как личная реальность.

Теперь стало ясно:

– Накопить деньги можно, – а, следовательно, и:

– Иметь их.

Фантастика, перешедшая в правду:

– Достаточно поверить в существование денег, и они будут.

Вечером они пришли в бар, потом чуть ли не сразу начали играть в карты на своем столе у оркестра. Директор оказался:

– Еще здесь, – и сев на стул между кофеваркой и холодильником, молвил русским языком:

– Нельзя играть в карты в ресторане.

– Почему?

– Это не та радость, которая достается всем.

– Передай ему, – сказал Иван, – я проиграл половину золотого запаса своей земли в его личной составляющей, что почти одно и тоже.

– Один раз, – сказал директор, поверив, что у реципиента, действительно есть золото, – и только после закрытия.

Иван прислал ему чикушку водки с извинениями, что вынужден экономить. И банщик, шоркающийся тут же, чуть ли не под столом, пригласил всех в баню, точнее, в сауну, хотя приезжие ребята не могли поверить, что это такое, чем-то лучше парной и проруби.

На следующий день их не было даже в бане, не было и самого банщика и до такой степени, что баня оказалась закрытой. Долго не могли поверить, ибо надеялись:

– Игра на золото требует уединения. – Нет, там было темно.

Холодильника тоже не было, хотя он не играл в карты, но выпить вместе со всеми:

– Мог.

– Угостили и пропал, – сказал Дима из Москвы, который крутил здесь по понедельникам дискотеку.

Хотели узнать, на месте ли зав производством, но у нее был выходной, как сообщили и – значит:

– Нет и её.

Потом пришла гимнастка, как обычно, прямо в спортивном костюме, и вместо того, чтобы заплатить за коктейль, который она пила стоя прямо у кофеварки – сообщила ненавязчиво:

– Я их видела вечером в парке Пушкина.

– Что это значит? – спросил Дима. Но гимнастка уже ушла, пообещав, что вечером:

– Я расплачусь.

– На дискотеке? – спросил бармен Владимир для уяснения, что это значит: – Да, или: за это дело придется налить еще. А.

А шли каждодневные убытки, ибо последний раз Федор попросил целый большой пакет:

– Дорожный, – как он сказал. – Коньяк пять звезд, бутылка водки, две шампанского: брют и полусладкое, курица, жареная до коричневой корочки, почти как в Прибалтике в печи, только что кости нельзя было есть. Здесь, имеется в виду, там:

– Хрустели, – как карандаши в первом классе, когда не совсем ясно, что написано на доске, то ли:

– Мама мыла раму, – а можно подумать, что рядом забыли стереть уравнение, которое надо решать в два действия, а как это возможно: