Александр Шохов - Танец Вселенных

Я неспешно оделся. Мне было удивительно хорошо и спокойно. Судьба моей Вселенной, конечно, не перестала заботить меня. И чувство вины осталось. Но я успокоился. Внутри моего существа как будто созрела уверенность. Пока я еще сам не знал, что это значит. Но перемены порадовали меня.

Я выпил воды из кувшина. Она оказалась наредкость вкусной. Одна из дверей выходила на большую открытую террасу, засаженную деревьями: сад, возвышающийся над городским пейзажем.

Я вышел на воздух. И меня наполнило дивное чувство безмятежности. Я подумал, что мне некуда больше стремиться, и нечего желать. Можно просто наслаждаться жизнью, проводя ее так, как захочешь… Что Гийяра вчера говорила о Пещерах Сновидений, о рождениях и смертях? Если этот круг здесь бесконечен, почему бы просто не нырять из одного воплощения в другое? Здесь я – никто. Я могу просто жить.

Мысли эти показались удивительно сладкими. В самом деле, если задуматься, что заставляло меня бесконечно суетиться все последние годы? Что приводило меня в движение? Может быть, я просто не имел мудрости остановиться?

В моем сердце, в самой его середине, пряталась холодная пустота, которую поселила во мне Иника. Пустота одиночества и предательства. Но этим утром в безымянном городе моя душа вздрогнула, впуская в себя надежду… О, темное пламя моего сердца!..

Я был счастлив с Иникой так долго! Даже вечный не может рассчитывать на более длительный срок безмятежного блаженства! Я невиновен в том, что мое счастье было построено на коварстве и предательстве женщины, которую я любил всем сердцем. Женщины, которую я отправил в страну мертвых, и которую вернул обратно. Женщины, которая изначально управляла всеми моими поступками, не сообщая мне об этом. Женщины, чьего происхождения я не знаю. Я был счастлив с ней во Вселенной моего отца. Я унаследовал престол, и мои братья не сказали ни слова против. Я не знаю, почему именно мне досталось это огромное могущество… Обезоруженный любовью, я ничего не смог сделать, даже располагая безграничной властью во Вселенной… Почему мои братья молчали, когда я садился на престол Отца? Может быть, потому, что и представить себе не могли, что Ахурамазда сложит с себя обязанности верховного правителя? А Отец – существо, сильнее которого в нашей Вселенной не было, стал всего лишь перевозчиком на реке… Как такое возможно?!

Когда все это происходило, я воспринимал события как само собой разумеющиеся. Ведь каждое событие имеет причину, не так ли? НЕ ТАК ЛИ? Так всех нас учили. И если события происходят, даже если ты не понимаешь причину, которая породила их, ты все-таки уверен, что вполне простая и понятная причина имеется. Да, верно. Ведь и в моем случае ПРИЧИНА У НИХ ЕСТЬ! Только я до сих пор не догадывался, какова она.

Я вдруг осознал, что не был единственной жертвой коварных чар! Вся моя семья оказалась околдована Иникой. Я полагал, что отцом моим Ахурамаздой овладело раскаяние. Какая глупость! Вечные не раскаиваются. Они убивают тех, перед кем чувствуют вину. Да. Убивают. Возможно, супруга моя, Иника, полагала, что я, почувствовав вину перед своими братьями и сестрами, перед Отцом Смерти и Матерью Ветров, захочу уничтожить их? Она думала, что я буду вести себя как вечное существо. Неужели за все годы, что мы были вместе, она так и не поняла, что моя этика отличается от этики вечных существ? Ведь я любил ее, а вечные не любят. Хотя, вероятно, она даже и не заметила моей любви. Потому что ее сердце все это время оставалось холодным и расчетливым.

Я полагал, что мои братья не претендовали на престол, потому что считали, что я заслужил эту честь? Как такая мысль вообще могла прийти мне в голову?! Разве могли мои братья смириться с тем, что я сел на престол Отца Смерти, нашего командира, бога, который создал нас и обучил искусству смерти? Почему никто из них не убедил Отца остаться?

И кто все-таки такой отец Иники Алкизир? Я слышал о нем лишь мельком… Если это заговор, в результате которого от власти будет отстранена вся моя семья, то я потерял значительно больше, чем ст о ит моя собственная жизнь. Я безвозвратно растерял все, что было создано моим Отцом. Эта мысль снова больно ударила меня прямо в сердце. Я стоял на террасе, и по моему лицу текли горячие слезы. Слезы отчаяния и бессилия, пробуждающие мое скованное холодом сердце.

– Айхи!

Я обернулся, откликаясь на свое новое имя с некоторой паузой. Гийяра потягивалась, вытянув ко мне передние лапы с мощными когтями, сияющими, словно стальные клинки.

– Доброе утро, – сказал я, утирая рукавом лицо. – Как спалось?

– Ты плачешь в одиночестве?

– Это чисто человеческая слабость, – сказал я. – Непонятная демону. Ведь демоны не плачут…

– Когда мы плачем, наши слезы могут прожечь камень, – сказала Гийяра. – Я хочу помочь тебе.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты не сможешь, Гийяра. Мне никто не может помочь.

– Брось. В тебе есть сила, которой нет ни у кого другого. Поверь моей звериной интуиции.

Она подошла ко мне, и я почему-то погладил ее загривок. А она замурлыкала в ответ, как огромная кошка.

Я рассказал Гийяре о невидимке, по следу которого шел. Мы гуляли по чудесному саду, окружавшему ее огромный дом. Сад располагался на множестве ступенчатых террас, образующих холм. «Сумерки» – место, где мы встретились, находилось прямо под нами. Она бродила со мной по красивым тропинкам сада, слушала и молчала. И я почувствовал потребность рассказать ей все, желание выговориться, столь же древнее, как Первые Вселенные, созданные мифологическими существами, вышедшими из смысловых туманов. О них мне пела Мать Ветров в одной колыбельной песне, которую я думал, что забыл. Тогда я был плодом на ее ветви. Я был никем, как и сейчас. И голос Ветра, который я слышал в ее ветвях, снова возвратился в мою память, чтобы принести образы существ, выходящих из наполненной туманом тьмы хаотических мыслеформ, чтобы сотворить из этой тьмы первые Вселенные.

Желание выговориться, рассказать все Гийяре, овладело мной так же, как воспоминание о колыбельной песне. Но я не позволил себе довериться ей. Гийяра молча ждала, чем кончится моя внутренняя борьба, а потом промурлыкала:

– Я еще не видела, чтобы человек так сильно желал рассказать самое главное в своей жизни, и удержал себя от этого шага. Вы все любите поболтать. А ты проявляешь способность молчать, как демон.

Я улыбнулся ей.

– Ты можешь смотреть мне в душу, и узнавать, что я чувствую. Но я боюсь сказать тебе о своих мыслях, потому что этим я могу причинить зло тем, кого люблю и перед кем я очень сильно виновен. Мне нужно исправить ошибку, которую я совершил по доверчивости. Но о том, что это за ошибка, я не могу рассказать. Это слишком опасно.