Дмитрий Чепиков - Запертые двери (сборник)

Монастырь – музей располагался в недрах большого мелового холма, не самого грандиозного из других окружавших его. Сверху над ним кладбище, на первый взгляд гораздо более позднее, чем сам он.

– Интересно, зачем селянам тащить своих усопших вверх, могли бы внизу кладбище устроить? – задумчиво спросил я у своей спутницы.

– Сейчас нам на экскурсии всё расскажут, – Татьяна выхватила в толпе собирающихся туристов экскурсовода, девушку приятной наружности в сером пальто, и предъявила наши билеты.

– Все собрались? – громко спросила экскурсовод, охватывая привычным взглядом толпу, точно пастух, осматривающий бестолковую отару баранов.

Мне пришло на ум это сравнение, когда компания молодых людей начала фотографироваться на фоне входа в пещеры.

Наша сопровождающая ненароком попала в кадр и рассердилась.

– Съёмка разрешена, но чтобы людей в кадре не было, – сказала она и повела нас вырубленными в меловой породе узкими коридорами. Невысокие проходы, до двух метров высотой и местами такие узкие, что мог пройти только один человек. Через каждый поворот коридора горели тусклые желтые фонари, на стенах виднелись плохо затертые выцарапанные местными вандалами надписи.

Многое из рассказа экскурсовода мне уже было известно, перерыл немало сведений в интернете. По одним сведениям, монахи пришли сюда в тринадцатом веке, но в достоверных источниках упоминается о нём только с середины семнадцатого. Девушка говорила о жизни монахов, невероятной сложности прорезывания ходов, келий и, самое главное, подземного храма.

Я ждал этого момента, и он настал, экскурсовод, наконец, включила технику закрытых дверей, упомянув о пещере, копаемой монахом в направлении подземного храма. Монах ошибся, выбирая путь, и много лет копал ошибочно, поэтому это место интереса не представляет, обычный ровный коридор с просевшим потолком. Она холодным голосом объявила, что доступ туда закрыт, пещера аварийна, и туда не пустят даже под собственную ответственность.

Я почувствовал знакомое с детства ощущение, тягу ко всему запретному и тайному.

Мы переглянулись с Татьяной. Даже в полутьме плохо освещенной кельи я увидел, как загорелись её глаза, и прочитал в них то же чувство, что и моё собственное.

– Фонарь есть в машине? – поинтересовалась она тихонько, когда мы немного приотстали от основной массы туристов.

– Ага, и монтировка тоже, – добавил я. – Я видел вход в эту пещеру, когда мы проезжали мимо. Деревянная дверь и навесной замок, только зачем вход укреплён позеленевшими от времени бетонными плитами и, как бункер, плитой сверху.

– Ты прав, Саш. Что-то не стыкуется, – сказала Татьяна и схватила меня за рукав куртки. – Пойдём туда ночью? Ты же не боишься?

– Сумасшедшая. Это не законно. А если нас поймают монахи? – последние крохи разумности боролись с моим диким желанием попасть в заветную пещеру.

– Не поймают. А если поймают, извинимся и всё. Дадим денег на храм, – добавила она. – Видел «тойоту» последней модели у священника? Молитвами, думаешь, досталась?

Решение было принято. Выйдя на поверхность, мы сделали вид обычных туристов и начали фотографировать всё вокруг. Удалось сделать снимок интересовавшей нас двери. Во мне снова шевельнулось чувство, что там за дверью что-то есть.

– Поехали, перекусим, начинает темнеть, нам надо подождать, пока монахи улягутся спать, – разработала план действий Татьяна.

Мы добрались до местного магазина и под подозрительные взгляды местных бабулек купили батарейки, ещё один фонарь и с десяток хотдогов.

– А диктофон зачем тебе? – спросил я, вспомнив, что она всё время держала его в руке во время экскурсии.

– Мы на этом ещё заработаем – мой приятель из штатов платит по пятьсот баксов за звуковые записи подобного характера, – мотивировала меня подруга материальным аспектом.

– А если клад найдём, так вообще победа, – подыграл ей я, всё ещё немного нервничая по поводу нелегитимной экспедиции.

– Есть вещи, которые бесценны, дорогой мой, – она погладила меня по щеке, вызвав в моём беспокоящемся организме чувство невероятного восторга.

Машину мы бросили в деревне, порадовавшись, что мой обшарпанный зелёный «лимузин» абсолютно не привлекателен для угонщиков ввиду низкой стоимости. Татьяна предложила сделать круг, поднимаясь по холмам с противоположной стороны от примыкающей к монастырю дороги, так одиночные путники хорошо просматривались бы в свете дорожных фонарей.

Мы двигались по холмам не менее часа и, если бы не прекрасные способности моей интуристки в спортивном ориентировании, сбились бы с намеченной цели.

Половинка луны достаточно освещала безлесную поверхность холмов. Где – то далеко внизу мерцала огоньками деревня. Раздался отдалённый лай собак, где – то посигналила машина, потом всё стихло.

– Смотри, огоньки над кладбищем, – её глаза расширились, – это не фонари, они двигаются.

Над покосившимися крестами и столбами гранитных глыб и впрямь подсвечивались светлые пятна, причем одни почти белые, другие красноватые. Они то появлялись, то исчезали – небольшие шары, с нечеткими границами, хорошо видимые с расстояния в пятьдесят метров.

– Фосфоренцирующие газы, продукты разложения, – уверенно заявил я ей тихонько на ухо.

– А я уж собралась тебя попугать, – засмеялась она. – Осторожно спускайся, тут довольно круто.

В одном месте я всё-таки умудрился проехать на попе пару метров вниз, но довольно аккуратно – даже не измазался сильно.

Наконец мы добрались до нужного места. Судя по уверенным движениям подруги, я понял, что проникать на закрытую территорию ей не в первой. Одним махом Татьяна вытянула петлю, профессионально работая монтировкой. Дверь со скрипом открылась, мы вставили замок с петлей на место и прикрыли её за собой.

В охватившей нас безмолвной темноте зажглись лучи наших фонарей, выхватывая длинный белый проход теряющегося в темноте коридора.

– Пока всё, как нам рассказывали, – зашептала Татьяна. – Дойдём до конца коридора и обратно.

Но ещё до конца коридора я знал, что «обратно» не будет. Так и вышло. В конце прохода мы наткнулись на еще одну дверь, в этот раз железную и с массивным засовом.

– Зачем засов снаружи? – недоумевал я. – Может, запирали там кого-то?

– Смотри, там какая-то надпись над дверью, – показала мне спутница на выцарапанные слова почти под потолком.

– Сим мечом господь победил диавола и смерть! – прочитал я надпись, указующую на крест, выбитый на двери, пока моя подружка с упорством маньяка выталкивала из пазов тяжеленный засов.

– Подожди, у меня плохое предчувствие, – попытался её остановить я, ощущая что-то нехорошее за дверью с той стороны.