Роза Сергазиева - Картина

– Давно это произошло? – насупилась Вера: что-то много вокруг одного человека исчезает людей.

– Лет… хмм, – пенсионер сжал губы, производя в уме подсчеты, – пять назад.

– Мне хотелось бы написать письмо матери Страхова, – Вера поняла, в каком направлении стоит вести дальнейшие поиски, – поддержать женщину.

– К сожалению, адреса Варвары не знаю, но наверняка её давняя подруга Виолетта – в курсе, зайдите к ней, дом напротив школы. Они переписываются. А вы живете в Москве? – неожиданно задал вопрос учитель.

Вера молча кивнула.

– И на вернисажи Игната заглядываете?

Вера опять кивнула.

– И в субботу были? – получив еще один утвердительный кивок, Мельников продолжил: – У меня есть просьба, – учитель вытянул из-под лупы журнал, который рассматривал, когда пришла гостья. Оказалось, что это каталог одной из старых выставок Игната. – Понимаете, музей организован на общественных началах. Зарплату не платят. Хотя мэр любит хвастаться музеем, официальных гостей городка и высоких чиновников обязательно приводит на экскурсию. И Игнат периодически приезжает. Всегда дарил каталоги. Ценные для музея экспонаты, а лично для меня они еще и своеобразное хобби. Я рассматриваю в разных изданиях репродукции, сравниваю друг с другом, – Бронислав Брониславович взял в руки лупу и приложил стекло к одной из картинок. – Помните, раньше была в журналах такая рисованная загадка «Найди 10 отличий». Полезное оказалось занятие. Например, однажды я обнаружил… хмм… недоразумение с «Летним полднем».

– Недоразумение? – переспросила Вера.

– Вы наверняка слышали о людях, которые бредят гениями, – Мельников достал из стопки на столе другой каталог и развернул на картине «Летний полдень».

– Обливают живописные полотна соляной кислотой, как «Данаю»? – догадалась Краскова. – Поэтому «Моно Лизу» держат под пуленепробиваемым стеклом?

– Некоторые варвары пытаются дорисовать картину, – добавил учитель, – на свой вкус. Так вот, я обнаружил, что на поздних репродукциях «Летнего полдня» кто-то превратил стог сена, что в правом углу, в шалаш.

Бронислав Брониславович в подтверждение своих слов провел лупой над двумя похожими репродукциями.

– Почему вы подозреваете злой умысел? – равнодушно пожала плечами Вера, не особо вглядывавшаяся в изображения. – Может быть, автор решил улучшить шедевр?

– Но «Летний полдень» уже много лет не покидал галерею «НВ», – поднял указательный палец учитель.

– Наверняка Страхов как-то объяснил нестыковку? – предположила гостья.

– Игнат на мое письмо отшутился, мол, картина стала даже лучше, – нахмурился Мельников, – и перестал присылать каталоги. Поэтому не откажите старику, – нервно поерзал на кресле Бронислав Брониславович, видимо, он считал неприличным обращаться к незнакомому человеку с просьбой, – пришлите книжицу с субботнего вернисажа. На пенсию покупать накладно.

– Увы, я не приобрела альбом, – призналась Вера и непроизвольно прикусила губу: перед глазами некстати всплыла картинка – разорванная страница с репродукциями и треснувшие стекла очков. Услышав, как разочарованно вздохнул учитель, девушка поспешила добавить, – но сделала много фотографий.

– Скиньте по электронной почте, – обрадованный Мельников схватил со стола листок бумаги, ручку и написал адрес. – У нас в школе отличный цветной принтер.

Вера пожалела, что не удосужилась захватить «рабочую сумку», иначе выполнила бы просьбу Мельникова прямо сейчас. Оставалось пообещать, что пришлет сделанные на выставке фотографии позже.

ВИОЛЕТТА Максимовна жила на первом этаже панельного дома: полы из широких толстых досок, покрашенных коричневой краской; допотопная газовая плита, с откидными чугунными «крыльями» по бокам для горячих кастрюль; квадратики линолеума в коридоре. Звонок на двери отсутствовал, надпись на стене рекомендовала гостям не стесняться и барабанить по протертому дерматину.

Хозяйка, открывшая на стук, оказалась словоохотливой и улыбчивой. Она затащила Веру прямиком на кухню, усадила за стол. Зажгла под чайником конфорку, высыпала на тарелку белые, чуть подсохшие зефирины, горку карамелек и только потом спросила о цели посещения. Так необъяснимо трогательно по отношению к незнакомым людям поступают, обычно, одинокие и не избалованные общением старики.

– Ох, вы ищете Варвару? – прижала ладошку к щеке хозяйка. – Что вдруг вспомнили?

– Я… ммм… из пенсионного отдела, – придумала на ходу Вера. – У нас ревизия, сверяем списки. Страховой задолжали одну из выплат, надо деньги перевести, а нового адреса не знаем.

– Так она в пансионате обитает, – охотно сообщила Виолетта Максимовна. – Как с младшим сыном несчастье приключилось, Игнат мать туда и перевез, – пенсионерка развернула конфету, надкусила карамельку и глотнула горячего чаю: приготовилась к долгой неспешной беседе. – Варвара поначалу часто мне письма слала, но потом замолчала. Игнат, когда в последний раз заезжал, объяснил, что мать очень больна. Впадает в забывчивость, никого не узнает. Страшно, наверное, жить, если видишь вокруг только чужих людей?

Женщина приложила краешек фартука к глазам. Потом вернулась к чаю и, подливая то и дело кипяток гостье, стала рассказывать-вспоминать прошлое житьё-бытьё.

Вера не перебивала и терпеливо слушала. Чай оказался вкусным, с ароматными травками, зефир и конфеты сладкими, да и хозяйку торопливой неучтивостью обижать не хотелось. Виолетта, много лет дружившая с Варварой, была, пожалуй, самым знающим из биографов семьи. На её глазах Страхова, потерявшая мужа, поднимала двух парней. Да каких парней.

Природа, любительница пошутить, словно специально «создала» пару столь похожих внешне мальчишек. Разница в год незаметно стиралась, и ребята стали выглядеть словно близнецы. Мать баловала сыновей, покупала обновки и, подчеркивая необычность парочки, одевала их одинаково, подбирая вещи одного фасона и расцветки (поначалу, правда, разного размера).

Что удивительно, мальчишки и вели себя как двойняшки. Алексей ходил за Игнатом по пятам, причем, признавая старшинство, на полшага позади. Верил брату безоговорочно, во всем, повторял любую шалость, не задумываясь над последствиями. Например, увидев, как Игнат разбежался и бесстрашно прыгнул с крыши в сугроб, и сам сиганул вниз.

Если Игнат рисовал, Алексей пододвигал табуретку и устраивался рядом. Поэтому отъезд младшего брата вслед за старшим в Москву был предсказуем и ожидаем. Парни оба поступили в художественный институт. Защитив диплом, по очереди устроились на работу в одно и то же творческое объединение. И даже мастерские их располагались в коридоре по соседству. Подзаработав, сумели купить квартиру.