Сергей Софрин - Проект «Асгард». Цикл романов «Легенды Фонарщика Лун». Книга первая

– Да что я тебя тут баснями развлекаю. Пойдем в дом. Будем завтракать с дороги. У меня сегодня настоящие говяжьи отбивные с кровинкой, приготовленные почти что по рецепту южноамериканских гаучо. Впрочем, иных гаучо не бывает… Пойдем, парень. Мясо в духовке еще горячее, будто специально дорогого гостя ждет. Разговоры потом разговаривать станем…

Они ели долго, с удовольствием, размеренно смакуя большие сочные куски посыпанных крупной солью и свежемолотым перцем отбивных, словно праздновали некую победу, смысл которой столь велик, что не терпит ни малейшей суеты в движениях и возбужденной многословности. Чинно орудовали прямо руками, игнорируя ножи и вилки, подбирая хлебом с тарелок облетающую поджаристую корочку, редко вспоминая о гарнире и банке маринованных огурцов. Перевели гору салфеток, опустошили хозяйский запас оливок, выпили литра два крепкого кофе.

Расправившись с завтраком, проследовали в гостиную и там уютно расположились в глубоких антикварных креслах, среди моделей каравелл, фрегатов и бригантин. Константин Романович, дав гостю краткую передышку, на правах старшего первым заговорил о деле:

– Думаю, настал момент услышать правду о произошедшем с вами в Карелии странном смертоубийстве. Одна голова – хорошо, а две – лучше. Может статься, я помогу тебе в битве за свободу и потерянное доброе имя. Ты ведь не экологически чистыми сосновыми шишками в столицу торговать приехал? Наверняка намереваешься уладить разногласия с законом… Сам понимаешь: других союзников, в силу известных причин, у тебя здесь нет. Доверься старому прозорливцу – не пожалеешь.

Почти без колебаний, Марат со всеми подробностями, ничего не упуская, рассказал историю гибели друзей и своих последующих скитаний по тайге Заонежья.

– Да… Попал ты, парень, в переделку. – Дослушав повествование до конца, с досадой констатировал хозяин дома. – Кто-то, грамотно просчитав ситуацию, назначил тебя козлом отпущения. Подобрал наиболее правдоподобную кандидатуру на роль взбесившегося в пьяном угаре бойцового пса. Специалист… Работал по системе: искал некий важный документ, убирал вероятных свидетелей и выставлял железобетонное прикрытие. Я присутствовал на Славкиных похоронах. Не все поверили в твою невиновность, многие тебя проклинали… Особенно Славкина жена. Она до сих пор убеждена, что ты убил ее мужа из зависти. Мол, Славка деньги умел зарабатывать, Ирокез с Владом – тоже; один ты бездельничал, книжечки почитывал, мышцы качал, и доски кулаками колол.

– Славка – деньги?! – Изумился Марат. – Ирокез с Владом – деньги?! Да откуда они у них? На поездку в Мексику Славка у меня двести «баксов» занимал. Потом по частям отдавал. А Колька с Владом вовсе…

– Колька с Владом свой маленький бизнес имели. Ты, пожалуй, один о нем не подозревал. – Перебил его Константин Романович. – Брали отступные с мелких торговцев наркотиками. Ирокез, наседая удостоверением, устраивал липовое задержание и обеспечивал показательное конвоирование преступника в КПЗ. Затем, дорогой разжалобившись и войдя в тяжкое положение задержанного, соглашался того отпустить. Но не задаром. Влад играл роль посредника. Оба оправдывались тем, что перепуганные ими сопляки и старушки к преступному промыслу более не возвращались. Считали себя чистильщиками общества…

Настоятель с силой провел ладонью по подлокотнику кресла.

– Племянник со своим патроном в клинике наладили конвейер незаконных коммерческих операций. Патрон теперь за бугром обретается. Думаешь, на какие средства Славка под Одинцово дачу строил? Настоящую барскую усадьбу, а не дачу! Заработков рядового хирурга на это явно было бы недостаточно. Видал ты ее когда-нибудь? Нет? То-то… Ты и тут не в курсе. Кстати, тебе туда на днях придется прогуляться, если мы хотим докопаться до причины известных событий. Подозреваю, она спрятана в толще подмосковного грунта!

Константин Романович встал со своего места, подошел к модели какого-то парусника, приподнял ее, что-то нажал в подставке и на лету подхватил выпавший оттуда листок бумаги.

– На. – Протянул он Марату небольшого размера чертеж. – Это копия детального плана сооружения. Измененная мною по просьбе племянника, когда тот приехал из Мексики. В подвале я лично спроектировал потайную комнату, доступ к которой осуществляется через подсобку на первом этаже или подземным ходом с улицы. Подземный ход замаскирован, вскрывать его нет смысла. Нам остается чулан. Думаю, в потайной комнате ты найдешь кое-что важное. Иначе, зачем Славка ее оборудовал и ото всех тщательно скрывал? Тебе долг в рассрочку отдавал, а каземат строил, торопился куда-то. Рабочих нанимал только издалека, но очень хорошо квалифицированных – денег не жалел.

Настоятель вернулся в кресло и, почесав правую бровь, напомнил собеседнику тогдашнюю удивительную трансформацию Славкиного характера:

– Племянник сильно изменился в последнее перед гибелью время. Просто до неузнаваемости. Стал вести себя как крупная шишка из Ватикана. Ходил, задравши нос, и говорил загадочными фразами со снисходительными интонациями в голосе.

Марат был ошеломлен. Друзья вели двойную жизнь, о которой он ничего не ведал. Мир рушился у него на глазах. Верные товарищи представали совсем в другом свете. Он почувствовал обиду и разочарование, как обманутый недобрыми одноклассниками простофиля. Это было очень горькое ощущение. Оно прожигало в груди сотни малюсеньких червячных ходов и поселяло там прожорливых личинок пристрастного самокопания.

Видимо, понимая состояние Марата, Константин Романович решил на сегодня прервать их общение.

– Ступай в ту комнату. – Сказал он гостю, указуя на спальню. – Тебе нужно отдохнуть с дороги. Я позабочусь о том, чтобы тебя никто не потревожил. Временно перенесу офис смотрителя погоста на улицу и заодно в своем цветничке поковыряюсь. Угомоню взбудораженную твоим внезапным появлением кипучую мозговую деятельность.

Они разошлись по сторонам, одинаково озадаченные и заинтригованные. Как археологи, обнаружившие на раскопках первобытной стоянки каменный паровоз.

В спальне Марат задернул шторы, разделся и лег в чистую, пахнущую бельевым освежителем постель. Долго не мог уснуть, ворочался и думал… О дружбе, деньгах и разных темных уголках человеческой души. Когда, наконец, уснул – впервые за долгие годы увидел сон.

Зеленый, плотный, с изумрудными пятнами туман. Ржавые мертвые кусты, изломанные деревья в бутылочной мгле и похожий на желтый кошачий глаз, подвешенный к небу, круглый фонарь впереди.

Повинуясь невнятному предчувствию, он двинулся сквозь болотное марево на свет и вскоре очутился на гребне холма или гряды, состоящей из перемешанных с глиной морских раковин. Там горел случайно принятый им за далекий фонарь костер, вокруг которого сидели трое смутно знакомых ему людей. Марат тоже захотел пристроиться к огню, но тут один из сидящих обратил к пришельцу свое лицо, и он узнал Ирокеза.