Мирослава Дорофеева - Капризы Ангела, или Приказ 1138

благородство, особую учтивость, внимание и такт, быть

предупредительным и вежливым на службе и в повседневной жизни.

И пошло, поехало – современного Рене не мучает совесть, он не скитается по лесам, не бежит от своих мыслей, живёт каждый день, проживая яркие ощущения. При виде милиционера, несущего на руках нечто в одеяле, все почтительно расступаются и открывают двери. Весь медперсонал становится покладистым и начинает усердно угождать, а точнее, для избранных выполнять свои обязанности. Так уж заведено в медицинских учреждениях совдепии, точнее в России и в СНГ тоже, что медперсонал, давший клятву Гиппократа о помощи всем больным одинаково, свои обязанности выполняет бюрократично, на личное усмотрение. Ниоткуда появляется каталка, и медсестра, вопросительно глядя, ждёт объяснений. Светка уже перекочевала из рук мужа в каталку, и заботливый персонал покатил её в реанимацию, с короткой характеристикой.

– Жить не хочет, вены вскрыла, – так сухо и коротко может объясняться только милиционер убойного отдела. Он расслабился, опустился в кресло и уставился на мигающую красную лампочку.

– Ну, молодой человек? – доктор звуком голоса привлёк внимание. Сдвинув маску на подбородок, остановился возле Димы. – Всё в порядке, даже рука будет функционировать как полноценная. Сухожилие не задето. Шока удалось избежать. Комы удалось избежать, не погрузилась в забытьё, пациентку вовремя доставили в больницу. Замечу вам, даже потеря крови незначительная. Я заштопал красиво, – вежливо докладывал доктор.

– Спасибо, доктор, я могу поговорить с… – Дима замолчал, не зная, кем представиться тому существу в реанимации, которое не хотел называть женой и по мере возможности стремился скрыть от людей, что она записана на его фамилии.

– Можете, только не долго, – доктор участливо махнул рукой в сторону дверей реанимации.

Ему было совсем неинтересно знать, кто, кому и кем из людей приходится, выяснять в его обязанности не входило, и работу регистратуры он не собирался выполнять. Опираясь на ту же клятву Гиппократа, он, по сути, выполнил свой долг.

Дима зашёл в белую, стерильно чистую палату, тихонько притворил дверь и усталым взглядом принялся разглядывать бескровное лицо жены. Один на один с собой он не стеснялся называть это чучело женой. Он осознавал, долг, нависший над ним за прирученного зверька, и нес крест ответственности за взятую когда-то девственность и рождение сына. Сын, скорее всего, играл ведущую роль в их отношениях. Дима подумал: «Привидение милее». Губы шевельнулись, ресницы дрогнули, в тот же миг распахнулись глаза и уставились в потолок. Светка уловила присутствие человека в палате, она не напрягала сознание, помнила, а точнее, знала, что люди в белых халатах прогнали гномов. Угрожали им шприцами с длинными, тонкими иглами, на кончике которых сверкали капельки живительной смеси для Светки и убийственной для гномов. Гномы убежали, даже не простились, испуганные звоном инструмента. «Кома» тоже чего-то испугалась и устремилась следом за гномами. Всё, чего Светке больше всего хотелось, так это не расставаться с веселыми гномами. Дальше, волной отрешённости захлестнула ненависть к врачам, к белому свету, который лез через глаза в сознание, заставляя осмысливать реальность. Ненависть к человеку, который сейчас на неё смотрел, была пропорциональна отвращению. Когда наркотики завладеют кровью, душой и телом, секс с мужчиной утрачивает смысл, потому и мужем Светка Диму не считала, даже не вспоминала о штампе в паспорте. На сына, во время редких свиданий, последние два года смотрела, как на человечка, не имеющего к ней никакого отношения.

– Не хочу… – Светка скривила губы, демонстрируя отвращение.

– Вот тебе раз, на твоём личике читается благодарность к тому человеку, который спас тебе жизнь… – Иронизируя, Дима потрепал волосы у себя на затылке, раздумывая о том, чего он не хочет.

Не хочет видеть её. Не хочет нянчиться с ней. Не хочет вытаскивать её за уши из всякого дерма, что творит она в своей жизни. Не хочет разных типиков видеть, их она посылает к нему в отдел с записками, где одна фраза: «Денег дай». Да много чего ещё не хочет…

– Опять нравоучения будешь читать? – Света симулировала слабость, чтобы жалость к её загубленной жизни песком скрипела на зубах Димы и всех, кто с ней сталкивался.

Силу духа ей демонстрировать ни к чему, пожалеет, денег даст, а их ей всегда не хватало. Доза – не шуточная штука у наркоманов. Растёт пропорционально имеющейся сумме в кармане, отсутствие денег учит лицемерию и изощрённости. Цель ставится одна – любой ценой раздобыть на дозу.

– Не хочу… – теперь, уже Дима «нехочукнул» равнодушно. – Выпишут тебя – мне позвонят, и сбежишь – позвонят. На наручники посажу… – он не угрожал, голос не повышал, а наручники, знал, не помогут.

Этот метод уже пробовали год назад – без результата. Дважды сидела прикованная наручниками к чему ни будь, вытаскивала руки, прыгала в окно со второго этажа первый раз, а второй милиция забирала с лодочной станции и за неделю скалывалась до реанимации. Повернулся красиво на каблуках, и бесшумно зашагал к выходу, а за спиной услышал.

– Ага… – это «ага» могло означать всё, что угодно.

Ага, не дождёшься, или ага, как скажешь, или ага, чихала я на твою заботу, словом, всё что угодно отрицательное.

Дима вышел в коридор, добрался до стола, за которым сидела миловидная медсестричка. Её не смутило подавленное настроение офицера милиции, уж очень красиво сидела синяя форма на спортивной фигуре, хотя была заляпана пятнами не понятного происхождения, но его безразличный взгляд скользнул по белому халатику.

– Вы из третьей палаты реанимации вышли? У нас не положено находиться в отделении без халата, – щебетала девица, кокетливо хлопая глазками. – Вот распоряжение, для третьей палаты, вам огласить?

– Оглашайте… – Дима не хотел флирта, ему нужен был агент, но мужское начало среагировало на запах духов, и он удивлённо приподнял бровь.

– Завтра из реанимации в 8.00 ее переведут на третий этаж, палата 316, а в 11:00 у меня смена заканчивается. – Медичка привстала, желая продемонстрировать высокую грудь и узкую талию. – Вам кем приходится больная? Как оформлять? – она явно искала повод для более продолжительной беседы.

– Кем? – задумчивость появилась в глазах Димы, но интерес к беседе отразился на лице. – Не оформлять можно? И ваш номерок телефона можно? Я могу звонить… узнать, когда выпишут или …? – Он махнул в сторону палаты, не найдя подходящих слов.

– Вот уж не думала, что так вербуют агентов, – девица понятливо улыбнулась. – Это мой личный номер, Алиса – это я, – она быстро начеркала цифры на листке, словно опасаясь, что офицер передумает. – Я буду знать, когда выпишут… – Алиса не упустила шанс.