Алина Помазан - Иллюзия осознаваемости

– Кристина, дорогая, как твое самочувствие? – Женщина улыбнулась, коснувшись моих волос, рассыпавшихся по подушке и укрывающих мои плечи.

– Все хорошо, за исключением головной боли и головокружения, – я внимательно посмотрела в глаза матери. – Прости, я должна была сама позвонить тебе и сообщить о том, что произошло с Соней, и о случившемся со мной две недели назад. Я просто не хотела, чтобы ты беспокоилась обо мне.

– Кристина, – произнесла женщина строго, но потом, улыбнувшись, добавила более мягко, – мы с отцом прекрасно понимаем, как тебе сейчас тяжело. Пережить нападение, да еще и смерть сестры. Но ты не должна отстраняться от нас, Кристина, мы любим тебя не меньше, чем мы любили Соню. То, что ты нам лишь приемная дочь – ничего не значит. Для нас ты как родная. Мы прекрасно понимаем твое желание устроиться на работу и попробовать свои силы, но ты должна знать, что мы будем рады оказать тебе любую помощь. И сейчас, после всего того что произошло, ты как никогда нуждаешься в нашей заботе. Я надеюсь, ты согласишься вернуться домой, и пожить какое-то время у нас?

Я радостно улыбнулась.

– Конечно, мама, я буду рада пожить у вас, пока не оправлюсь от нанесенных мне травм, и не пройду курс лечения антидепрессантами.

Прекрасная величественная леди радостно обняла меня, с трудом сдержав выступившие на ее глазах слезы.

– И не забывай хорошо питаться, врач сказал мне, что ты совсем ничего не ела последние недели и сильно исхудала.

В ответ, я лишь молча кивнула. Взяв в руки дорогую сумочку, женщина поднялась из кресла, в котором сидела, и с интересом осмотрела палату.

– Я надеюсь, тебе здесь удобно, дорогая? – Женщина прошла к столику у дальней стены, который полностью был заставлен вазами с цветами. И с интересом подняла со стола коробку шоколадных конфет ручной работы, к которой был шелковой лентой привязан маленький конверт. – Кристина, у тебя появился тайный поклонник?

Приблизившись, мать протянула мне конфеты, я с интересом вскрыла конверт. В руку мне скользнула серебряная цепочка, с чудесным кулоном, который выглядел как миниатюрные песочные часы, выполненные так детально, что даже можно было разглядеть песок, по ту сторону стеклянных чаш. Я в восхищении рассматривала кулон, прекрасно понимая, кто мог прислать мне напоминание об ограниченности человеческой жизни.

Женщина улыбнулась.

– И кто же твой загадочный кавалер? Даниэль сказал мне о том, что вы с Алексом расстались, очень жаль, хороший был мальчик.

Я с интересом взглянула на карточку, вложенную в конверт, на которой было написано: «Все прекрасные девушки любят сладкое», и улыбнулась, вспомнив прекрасного шатена.

Наблюдавшая за мной мать заинтересованно заглянула в карточку, пока я застегивала на своей шее цепочку.

– На карточке нет подписи, – вздохнула женщина разочаровано, – может Алекс пытается примириться?

Я усмехнулась.

– Это не от него, – возразила я уверено.

– А от кого же тогда?

– Считай это тайной, потому что я не знаю его имени, так же как и ты.

Женщина нахмурилась.

– Как скажешь, дорогая, я, пожалуй, пойду. Скоро тебе принесут завтрак, и доктор Фишер будет делать обход, а у меня масса дел, требующих безотлагательного решения.

В ответ я лишь молча кивнула. Поцеловав меня, прекрасная Елена Толстая, покинула палату. А я, усевшись на кровати, и подложив под спину подушку, развернула коробку восхитительных шоколадных конфет, и принялась за свой импровизированный завтрак.

– Я рад, что тебе понравился мой скромный подарок, – взглянув на прекрасного шатена, который возникнув из-ниоткуда, оказался рядом с моей кроватью, я улыбнулась. На нем, как и всегда была стильная одежда исключительно черного цвета.

– Скромный? – Переспросила я, беря в руки маленькие часики. – Они просто восхитительны!

– Это не простые часы, Кристин.

Я с интересом смотрела в серые глаза Смерти.

– Они отмеряют твое время, – произнес мужчина задумчиво.

Сняв кулон с шеи, я покрутила часы в руках. Было видно, что в верхней чаше весов осталось намного меньше песка, чем в нижней.

– Так мало времени.

Мужчина лишь кивнул, присаживаясь на кровать, и поправляя мои длинные волосы, отвел выбившуюся прядь за ухо.

– Тебе страшно?

Я отрицательно покачала головой.

– Я боюсь не самой смерти, а той боли, которую испытаю.

– Тебя больше не пугает неизвестность, дитя мое?

В ответ, я лишь отрицательно покачала головой.

– Я знаю, что ты будешь рядом со мной.

На лице Смерти промелькнула загадочная усмешка, но спустя мгновение она уже исчезла, уступив место прежнему холодному и суровому выражению лица, которое казалось почти неизменным.

– Я рад, что ты примирилась с матерью, – склонившись ко мне, мужчина коснулся холодными и властными губами моей шеи. Я замерла, пытаясь скрыть участившийся пульс, но меня выдал прикроватный монитор, предательски отслеживающий частоту сердечных сокращений, которая начинала расти.

Оторвавшись от моей шеи, мужчина изучающе взглянул на мое лицо. В его глазах полыхало пламя страсти, на которое я просто не смогла не среагировать. Приподнявшись, я запустила пальцы в длинные каштановые волосы, притянув голову шатена к себе. Наш поцелуй был страстным и бесконечно долгим. Я с трудом пыталась отдышаться, когда мужчина выпустил меня из своих властных объятий. Мгновение мы смотрели в глаза друг друга, но потом Смерть отвел взгляд в сторону.

– Скоро придет твой врач, я ненадолго покину тебя. В операционной меня заждались.

С улыбкой, я проводила взглядом мужчину, выходящего из моей палаты.

В комнату вошел врач, в сопровождении двух медсестер. Я посмотрела на бейджик, который гласил «главный врач Стэнли Фишер». Почему-то его добродушное лицо зародило во мне страх, а немецкая фамилия показалась мне подозрительной. Пульс участился, на что мгновенно среагировал прикроватный монитор. Я в ужасе взирала на врача.

Его добродушную улыбку словно стерло с лица. Он внимательно смотрел, как я вжалась в спинку кровати, в страхе сжимая одеяло.

– Кристина, с вами все хорошо? Что вас пугает? – Голос врача был настороженным, но, тем не менее, мягким и располагающим к себе. Страх расползался все дальше. Мое дыхание участилось. Я в ужасе взирала на холодные голубые глаза и светлые волосы. Мой взор затуманился от приступа паники, охватившей меня.

Врач что-то шепнул медсестре, стоящей справа от него, и она быстро выскользнула за дверь. Главврач Фишер приблизился ко мне, я в испуге, охватившем меня, пыталась слиться с подушкой, чтобы пугающий человек, наконец, отошел от меня подальше. Но он склонялся все ближе, незаметно для меня вернулась медсестра, выходившая за лекарством. Я почувствовала болезненный укол иглы, проткнувшей мою кожу. Спустя мгновение, пульс начал снижаться. А мое сознание начало ускользать во тьму. Но я все еще слышала встревоженный голос врача.