Олег Колмаков - Богом проклятый урман

И тут, кто-то из нашей компании вдруг высказал, пожалуй, самое разумное и весьма уместное предложение. Он просто напросто попросил помочь ему развязать верёвки. Ведь стоило нам оказаться свободными от тех пут, как расклад сил стал бы несколько иным, а наши шансы на полное освобождение, значительно возросли.

Однако, как не тужились пленники, как не изгибались в невероятных позах, дабы помочь сотоварищу по несчастью избавиться от верёвок, а хитроумные и тугие узлы на их запястьях, так и остались, не развязаны. Да и сделать это во время движения; в тесном помещении; да ещё и заведёнными за спину руками, было практически нереально.

Везли нас долго, что-то около полутора часов. Нас то подбрасывало на кочках; то вновь мы выезжали на более-менее ровную дорогу. Машина беспрерывно маневрировала, уходя то влево, то вправо. Несколько раз она, как будто бы разворачивалась в противоположное направление. Короче, уже на полпути мы окончательно потеряли всякую ориентация. Вполне возможно, что все эти виражи и манёвры, как раз и проделывались лишь для того, чтоб посильней нас запутать…

Около трёх ночи мы прибыли в конечную точку нашего пути. Машина остановилась, и водитель заглушил двигатель. Тотчас стали различимы грубые мужские голоса снаружи будки.

Открылась дверь. На выходе нас встречали трое вооружённых бородачей с яркими фонарями, бьющими по глазам и временно ослеплявших пленных. По одному, нас принялись вытаскивать из будки. Обыскивали, забирали всё, снимали ремни и обувь. После чего, пленников загоняли в бревенчатый сарай, впритык к которому и стоял наш грузовик. Далее, принимались за следующего. На всю «разгрузку будки», у них ушло не более десяти минут. Складывалось ощущение, будто бы данную процедуру они проделывали неоднократно. То есть, у них уже имелись определённые и хорошо отработанные навыки.

Я с Валеркой, оказался в числе последних. Когда нас «выудили» из будки, там осталась лишь одна женщина. С наивной надеждой на то, что её могут и не заметить – она забилась в дальний угол и замерла там всем телом.

Впрочем, поначалу мне даже подумалось, что этот нехитрый трюк женщине удался. Потому как, загнав нас в сарай, за нами тотчас закрылась дверь, и лязгнул увесистый засов. Дескать, всё – пленных более нет…

В отличие от «герметичной» и тесной будки грузовика, сарай оказался более просторным. Кроме того, здесь имелось множество щелей и всевозможных отверстий, через которые была возможна, какая-никакая, а связь с внешним миром. К этим самым щелям и «прилипал» каждый из загнанных в сарай пленников, пытаясь хоть чуть-чуть сориентироваться: куда ж он, в конце концов, попал.

Не был исключением и я. Оказавшись внутри сруба, как и все, я тотчас прильнул к одному из сквозных отверстий. И в первую очередь меня разбирало любопытство: заметят ли бородачи, оставшуюся в будке женщину. Или ей, всё же повезёт. Быть может, этой женщине каким-то чудом удастся улизнуть от «староверов» и, в конечном счете, именно ей мы и будем благодарны своим спасением…

Увы. Но о ней, и не думали забывать. По-видимому, ещё с самого начала той женщине была уготована совсем иная, отличная от нас участь. После того, как за нами лязгнул засов, двое крепышей запрыгнули в будку. Невзирая на истошные крики дамы, на её укусы и неистовое сопротивление, женщину всё же выпихнули наружу. Подхватив пленницу за руки, её волком потащили в противоположную от сарая сторону.

Признаться, мне тяжело было смотреть на ту картину. И не только мне одному. Семеро мужчин, связанных и запертых в срубе, похоже, все как один в бессилии скрежетали сейчас своими зубами.

Отъехавший от сарая грузовик, который и привёз нас в этот проклятый Богом урман, припарковалась под высоким тентованным навесом, слева от нашего сарая. Где-то зашумел бензогенератор, и весь двор тотчас осветился несколькими фонарями, расположенными по периметру. Тут-то и открылся нашему взору внутренний пейзаж этого хуторка или заимки, окружённой со всех сторон густым лесом.

Двор был, в общем-то, небольшим. Примерно двадцать на двадцать метров. Прямо напротив нашего сарая, располагался бревенчатый дом с высоким деревянным крыльцом: не высокий, но, по-видимому, обширный – комнат этак на пять-шесть. Окна того дома были закрыты ставнями. Слева от нас (как я уже отмечал) был навес для техники. Грузовик, трактор, старенький автобус ПАЗик и «Жигулёнок» третьей модели. Этот «гараж» и был укрыт тентованной временной крышей. Справа – аккуратный сруб, напоминавший баню. И ещё одно сооружение, из нестроганых досок: то ли сеновал, то ли хлев для скотины.

Весь, представший нашему взору хуторок был обнесён высоким, чуть ли не в три метра, бревенчатым забором. И, по всей видимости, покинуть это злачное место, возможно было лишь через металлические ворота, одна створка которых, всё ещё оставалась открытой.

Не сказал бы, что во дворе наблюдалась некая суета. И, тем не менее (невзирая на столь поздний или напротив, ранний час), здесь непрерывно и со знанием дела двигались люди. У меня, даже сложилось стойкое ощущение, будто бы обитатели этой заимки, занимались какими-то приготовлениями. Из дома вытаскивались эмалированные тазы, какие-то оцинкованные ванночки, верёвки. Площадку перед крыльцом усиленно подметали. Из трубы дома потянулся лёгкий дымок – по-видимому, затопили печь. И если раньше, эти бородачи были для меня на одно лицо, то теперь я начал их различать. По крайней мере, я мог уже отличить «староверов», ехавших с нами в одном поезде; от тех, которых увидел впервые. Всего, насчитал я их, человек восемь. Среди которых были и две женщины: старуха и ядрёная молодуха лет двадцати-тридцати.

Ах, да. Чуть не забыл я упомянуть о той самой пленнице, которая пыталась спрятаться в будке. Её привязали к столбу, удерживавшему козырёк крыльца. Она уже не кричала. Пленница со страхом наблюдала за развернувшимися прямо перед ней приготовлениями.

Когда ж над свисавшими прямо во двор хуторка ветками деревьев забрезжил рассвет, обитатели заимки закрыли въездные ворота и собрались общим скопом возле крыльца. Похоже, все приготовления у них были уже завершены.

И тут началось такое…

Сразу скажу, что увиденное мною в то раннее утро, уж точно, я никогда не смогу вытравить из своей памяти. Потому как суждено мне было стать свидетелем жутчайшей картины. То действо, развернувшееся на наших глазах, не вписывалось даже в самые изощрённые и извращённые человеческие фантазии. Оно вовсе не укладывалось, ни в один мало-мальски соображающий разум.

Нашу бывшую попутчицу отвязали от столба. Затем сорвали с неё одежду и, ухватив бедолагу за волосы, подтащили её к широкому пню.