Ива Одинец - Бестии

– Да-а? Нет уж, пусть так. Отшивать проще.

– Не меня, надеюсь?

– Надейся… э-э-э, ты что де… Руки прочь! Да что за… Не сходи с ума!

– Не шути так.

– А то что будет?

– Залюблю до смерти.

– О-о… Это уже серьёзно.

Если он готов – то я тем более…

Охотно откинула голову, подставляя лицо, словно солнцу, губы раскрылись навстречу…

Так и не коснулся. И руки убрал. Голос извиняющийся:

– Кошка, ты не обидишься, если я с полчасика помолчу? Просто… надо подумать.

– Не вопрос.

Без обид. Мне тоже есть о чём подумать.

Хотя… о чём тут думать?

Надо поговорить.

Давно пора.

Но как, как начать? Как вообще заговорить с НИМ об ЭТОМ?!

Он – человек. Более того – нормальный. А я —

(ни то, ни другое)

нет. Даже по меркам таких, как я. И как могла влюбиться в двухмерного, не знаю… но – факт. Воистину – любовь зла.

Сейчас, правда, мистика на гребне популярности. Но это-то и плохо. То, что растиражировано и обмусолено в сотнях жёлтых газетёнок и псевдонаучных передач – не воспринимается. С одной стороны – хорошо: хочешь что-то спрятать – брось на виду. Но с другой…

Но что-то надо делать. Этот чёрный контур – и дымка…

Старая сказка на новый лад. Сто процентов.

Но что это значит?

Целый год меня не снимали. Не считая того вечера… в самом конце. И тогда этого не было.

Но ведь и открытый контакт с тварью случился лишь через двое суток.

Не поэтому ли…

Но почему эти штуки не везде? Где логика?

А что, если сфоткаться на воздухе? Что, если дело в машине?

Да при чём она может быть, если лишь сегодня взята у приятеля?

Ауры я видеть не могу. По крайней мере – здесь. Но слышала – чёрный цвет означает лишь одно.

Получается, мы должны разбиться в этой машине?

Бред. Контур – проделки твари. Но мы ей нужны живыми. Пока – живыми. Хотела б – сто раз прикончила. Поодиночке.

Холодно от таких мыслей… Хочется одеться.

Проще дверь закрыть. И окно.

Перегнулась через Тига, прихлопнула дверь. Мягко – но всё же от приложенного усилия Тига чуть качнуло.

Ноль реакции. Даже веки не дрогнули рефлекторно. Ушёл в себя, вернусь не скоро.

Вот и ладно. Пока отвлекать и незачем. Есть идея…

Щёлкнула пять раз – с более-менее разных ракурсов. Засекая время. И себя не забыла – фэйс в кадре не везде, но и не надо. Повторила серию – через пять минут, десять и пятнадцать.

Классический многофакторный эксперимент.

Тиг не шевелится. Глаза невидяще смотрят прямо.

Звенящая тишина. Даже шум прорвавшегося наконец дождя отсекают стёкла.

…Лишь закончив четвёртую серию, сбросила фотки в ноут.

Первые – нормальные, только опять налёт какой-то…

Но уже во второй серии фигуры прорисованы чёрным. А на третьей…

От жути заболело под ложечкой. Контур тут как тут – и толще, чем полчаса назад. А на кадрах четвёртой серии – дымка темней и гуще…

Прикусила ладонь.

Только не кричать…

Так вот почему те вихри… Скорость ни при чём!

Опомнилась. Распахнула дверь со своей стороны, затем – и Тига.

Даже то, что грубо отпихнули, не вырвало его из задумчивости.

«Расскажи ему!» – кричит внутренний голос. – «Покажи! Сейчас же! Иначе для чего он здесь?!»

Для чего он здесь…

О боже… Зачем он только вернулся?!

Давно смирилась с тем, что больше его не увижу. Те, кто его видел в Москве, говорили – выглядит счастливым. Пусть. Пусть без меня. Главное, сюда больше не вернётся – а значит, будет в безопасности. А я…

Рано или поздно с тварью разделаюсь, не таких душили. Либо – она со мной (и, надеюсь, на том успокоится). Но Тиг…

Надо убрать его отсюда. Любой ценой. И пусть думает – припадочная. Если она до него доберётся…

Опередив сознание и волю, руки стиснули его плечо. Встряхнула – раз, другой.

– Зачем ты вернулся?!

Тиг вздрогнул. В глаза вернулось выражение.

(ну как, как ему сказать, чтоб поверил?!)

– Я же сказал – переговоры вести.

В отчаянии уткнулась в его плечо, сползла по руке. С трудом, но заставила себя выпрямиться.

– Что с то…

– Уезжай сейчас же! Я выйду – а ты езжай в аэропорт. Нет, я с тобой поеду, прослежу, чтоб ты улетел!

– Кошка! Что с тобой творится?

– Ничего! Уезжай отсюда!

– Да что с тобой такое?

Ладони, гладкие, прохладные, легли на щёки, лицо приблизилось, глаза слились в единое небо.

– Солнышко, ну что случилось? Я тебя обидел чем-то?

Нет слов. Треснула кулаком по клаве ноута.

– Это она ! Ты слишком долго с ней жил! Она тебя почти убила! На этот раз точно убьёт!

– Т-ты о чём? Я больше не с… откуда ты знаешь?!

– Не знаю и знать не хочу! Плевать мне на твоих женщин – прошлых и будущих! Тварь в твоём офисе… бывшем! Ну давай, скажи, что я больная на всю голову! Но неужели не чувствовал?! Она же всё там заполонила!

– Вот, значит, как…

По лицу разлилась нечеловеческая усталость, разом состарив лет на десять. Руки разжались. Уткнулся лбом в стекло со своей стороны.

Осторожно взяла его за плечи, прижалась лицом к спине.

– Извини… Но там это есть, поверь. И это серьёзно. Очень. Я с таким сталкивалась.

Порывисто обернулся, сбросив руки. Лицо искажено болью и шоком.

– Вот это хуже всего.

– Что хуже?

– Что и ты знаешь.

– Что?! Так, значит, ты…

– Ещё с весны. Да ещё ты… На глазах менялась, когда ко мне заходила. А тогда, в последний раз… Даже не простились… по-настоящему. А ты бежать кинулась, будто у меня за спиной страшилище стояло.

(стоял а )

– Из-за неё , да?

Вот это интуиция… С ума сойти. А ведь не из наших, голову на отсечение…

– Она не хотела, чтоб мы объединились.

– Я видел, что ты слышишь. Но так и не понял, осознаёшь ли. Боялся за тебя.

Он привлёк меня к себе.

– Но я не мог не уехать, понимаешь?

Обнял ещё крепче, голова легла на плечо. Я дёрнула плечом, заставив выпрямиться.

– Ты перед каждой любовницей отчитываешься?

– Ты – не каждая.

– Очень рада…

– Я…

– Да я рада была и счастлива, что ты уехал! Чтоб драться, за тебя не опасаясь…

Его руки сжали меня так, что стало больно.

– Что-о?! С ней воевать? В одиночку?!

– Не привыкать. Не такая уж я беспомощная, да будет тебе известно. Пусти, рёбра сломаешь.

– И думать не смей! Это должны делать специалисты!

– И где их взять? Что б ты понимал, а…

– Тоже мне, изгоняющая дьявола!

– Я сказала – прекрати меня душить. Деспот, блин!

– Прости. Но тебе нельзя вме…

– Ещё не понял? Мы в одной лодке. Смотри.

Он изменился в лице задолго до того, как пролистал всё. Зачем-то начал в обратном порядке. Глаза огромные, чёрные из-за зрачков – закрыли радужки, как луна солнце при полном затмении.

– Убедился? И ведь не везде. Только в закрытом пространстве.