Юлия Верёвкина - Девятый круг. Ада

– Уф! Бывает же… – Он подошёл к огромной карте области, висевшей на стене. – Бердеевка…

Он поискал село вокруг города: вряд ли Маша пришла пешком из какой-нибудь Тмутаракани – если, конечно, не наврала. Но среди пригородов никакой Бердеевки не оказалось. Сверившись с содержанием, Сергей нашёл её и присвистнул – до города от неё было километров пятьдесят.

– Врёт, – решил Сергей, но всё же пожалел, что хотя бы не предложил Маше чаю.

Кое-как достучав статью, он собрался домой.

Снег был повсюду. Он валил с неба, словно там, наверху, кто-то сбрасывал целые сугробы на землю. К остановке он пробирался чуть не по колено в снегу. Прождав двадцать минут, он так и не увидел своего автобуса, да и никакого другого: транспорт ходил из рук вон плохо. Сергей выкурил третью сигарету и пошёл пешком.

Попав наконец в квартиру, он был в снегу с капюшона до ботинок. Лерка, похоже, унеслась на свидание. Сергей рассеянно подумал, что их у неё слишком много, привычно поставил воду на пельмени, с удовольствием отметил появление нового тюбика зубной пасты в ванной и потому совершенно не удивился отсутствию хлеба.

После миски пельменей он полез в кладовку – в квартире было холодно, а хозяйка говорила, что у неё есть поролон; отвёртка тоже нашлась, между бутылкой уксуса и вязаными носками. Поражаясь своей домовитости, он под бормотание телевизора начал затыкать окна в комнате.

– В ближайшие две недели по вине циклона с Атлантического океана в центральном регионе потепление так и не наступит, и средняя температура воздуха в начале августа ожидается десять градусов ниже нуля, – сообщила дикторша из прогноза погоды, глянцево улыбаясь.

Сколько?! Сергей обернулся к телевизору (девушка уже рекламировала капли от насморка), оступился, табуретка грозно качнулась, и он, ловя руками воздух, полетел на пол. Морщась и костеря синоптиков, снег и табуретку, он обнаружил, что не только набил синяк на ноге, но и ухитрился задеть отвёрткой обои, и теперь приличный кусок белой бумаги в блёстках болтался, наполовину оторванный, у балконной двери. Сергей вновь высказал всё, что он думает об отвёртке, обоях и ещё раз о снеге, и побрёл за клеем, надеясь, что за шторами следов падения никто не заметит. Он уже намазал было край бумаги, как вдруг заметил что-то между бетонной стеной и обоями. Сперва подумал, что ему показалось, но всё же осторожно просунул руку и вытащил конверт. Обыкновенный, без марок и надписей. Запечатанный. «Оригинальное место для заначки», – усмехнулся Сергей и без колебаний оторвал край фотографии.

Всё его профессиональное и человеческое любопытство вспыхнуло так, что у него дрогнули руки, когда он доставал их из конверта. Увы, там не оказалось губернатора в бане, хлещущего водку и лапающего пару-тройку девчонок. По большому счёту, было вообще непонятно, зачем снимки понадобилось столь добросовестно прятать.

Глядя на фотографии, Сергей сначала не мог понять, что в них не так, но вскоре заметил: девушка на всех была с завязанными глазами. Или девочка: он не мог точно сказать из-за её крайней, почти фантастической худобы и крохотного роста – судя по тому, каким огромным по сравнению с ней казалось кресло. Она сидела на его ручке в одном красном полотенце – и с ярко-алой повязкой на глазах. Её сняли крупным планом, так, что виднелись капельки на коже. У девушки были пышные светлые волосы до плеч и личико с такими изящными скулами, что впору ей рекламировать пудру и тональный крем. На тоненьком, детском пальце – массивное серебряное кольцо с чёрным камнем. На другой фотографии она улыбалась из ванны – над толстым слоем пены. На третьей уже красовалась в чёрном вечернем платье с голой спиной, с бокалом шампанского и каким-то парнем в пиджаке, стоящим вполоборота к объективу так, что лица не было видно. Тот же красный шарфик на глазах. На четвёртой – улыбалась из-под шёлкового одеяла. А на пятой был мужчина с обнажённым торсом и светлыми волосами, собранными в хвост; он стоял в вечернем свете в профиль к окну. Его глаза скрывал всё тот же алый шарф.

И больше ничего. Довольно невинно. Сергей недоумённо пожал плечами. Он ещё раз повертел снимки в руках и заметил надпись очень мелким почерком – на том, где девушка была в ванне: «Хочешь знать, кто меня фотографировал?» Сергей помедлил секунду и убрал снимки себе в сумку.

Заканчивая возню с окнами, он замер, нахмурившись, и кинулся к сумке. Достал фотографии, нашёл мужчину с завязанными глазами и, присмотревшись, кивнул сам себе. Так и есть: шторы на снимке были точно такими же, как те, что висели в комнате.

Вечером пришёл Макс, как всегда небритый и лохматый, но запах его одеколона проник в квартиру ещё от лифта. Сергей познакомился с ним пару лет назад, когда приехал в город после армии и, поступив на журфак, устроился в местную газету – в одну из тех, куда юношей брали, почти не глядя на опыт работы, хотя бы ради того, чтобы разбавить женский коллектив. Попав на первую в своей жизни пресс-конференцию, он чуть не сшиб камеру оператора с местного телевидения, а потому сначала узнал цену камеры, а уж затем – имя будущего друга. Столкнувшись ещё пару раз, они решили выпить вместе. Словом, уже два года Макс был лучшим – да что там, и единственным – другом Сергея. Лерка на него одно время поглядывала с интересом, и даже, кажется, у них была коротенькая интрижка за спиной Кати, но Сергей об этом старался не задумываться – мало ли с кем крутила его сестра, главное, что держались они в присутствии друг друга непринуждённо и в меру иронично.

Макс жаловался: на тупость девчонок, с которыми работает («она двух слов связать не может, а я стою, как дурак, с включённой камерой»), на начальницу («именно я, и никто другой, вкалываю уже третье воскресенье подряд»), на снег («с ума все из-за него посходили») и на подругу («она думает, что мне самому по приколу работать в выходной»). Он вёл не к тому, что у него тяжёлая жизнь, а к тому, что нужно срочно расслабиться в баре.

По засыпанному снегом городу автобус полз до центра полчаса вместо обычных семи минут. За бутылкой пива Сергей, которому надоели жалобы приятеля, рассказал о визите пророчицы Маши. Макс пустился в философию.

– До чего заштамповано сознание наших людей! Вот смотри: ну, выпал снег в июле. Аномалия? Аномалия. Но чего сразу орать про конец света? Между прочим, в истории человечества случались сотни таких аномалий, и ничего.

– Ага, и среди них – Всемирный потоп, – напомнил Сергей.

– Таких катаклизмов – единицы. И все они случились до нашей эры. А таких вот несезонных явлений было пруд пруди. Но всегда, во все времена, находились такие вот психи, как эта твоя девчонка, каркающие про Апокалипсис и покаяние. Хотя обычно пророки – дряхлые старики, которым больше нечего делать. Кстати, вчера Катька вычитала, что в Смутное время у нас два года подряд снег выпадал в августе. Ну, тогда, конечно, было не очень клёво, голод и все дела, но никакого конца света не произошло. Нужно же, в конце концов, разнообразие…