Мэри Эриа - Энохиан. Крик прошлого

Я прыгнула на него и, к своему удивлению, осознала, что мое тело само знает, как нужно действовать в подобных ситуациях. Будто оно зажило отдельной жизнью. Безумец, хотя и был хорош в бою, не ожидал подобного от истощенной и задыхающейся девочки, и поэтому мне удалось ударить его кулаком в глаз. Правда, повторить это оказалось невозможно, так как после моего удара парень будто протрезвел и вовремя успел перехватить мою руку. Я стала вырываться из его железной хватки. Наверное, виной всему было лекарство, которое все еще струилось по венам незнакомца, так как ему не удалось удержать не только меня, но и себя самого. Всего за какую-то долю секунды он повалил меня на пол и упал сверху, прижимая к деревянному полу мои руки.

– Хороший удар, – ухмыляясь, проговорил парень.

Его улыбка стала для меня чем-то вроде электрошока, так как я не ожидала такого. Почему он улыбался? Разве мы не дрались? Наверное, он был самым настоящим безумцем, если видел в сложившейся ситуации хоть что-то забавное. Впрочем, все мы были здесь по одной и той же причине.

Я стала извиваться под его телом, пытаясь вырваться, и вскоре мне на помощь пришли санитары. Хотя «помощью» это можно было назвать с большой натяжкой. Они просто огрели безумца резиновой дубинкой по голове, и когда тот потерял сознание и придавил меня к холодному полу, санитары, наконец, додумались стащить с меня тело парня.

Я быстро отползла в сторону и тут же оказалась в руках Тима. Он тоже сидел на полу, пытаясь остановить хлещущею из носа кровь, но на него никто не обращал внимания. Я чувствовала, как Тим дрожит, но дело было не в боли или очередном приступе. Он был в ярости и сверлил гневным взглядом безумца, который снова оказался в руках санитаров, которые волокли его в неизвестном направлении.

– Чертов олух, – гневно прошипел Тим, прижимая меня к себе в бессмысленной попытке защитить. Откуда у него взялась такая потребность в защите кого-то? Мы ведь давным-давно поняли, что никто не может быть в безопасности в подобных местах.

После того, что случилось этим днем в общем зале, санитары еще долго не могли угомонить больных. Они стали поспешно загонять всех в свои палаты, и я не была исключением, хотя Тим рвал и метал, когда понял, что нам нужно разойтись по разным корпусам.

– С нами-то все в порядке! – протестовал он.

В итоге его наградили увесистым шлепком по лицу и уволокли в противоположном от меня направлении. Я смогла избежать новых побоев, но вместо того, чтобы сразу отправить меня в палату, одна из медсестер повела меня в одну из процедурных, где решила осмотреть мою шею.

В процедурной, сразу над небольшим рукомойником, висело зеркало, и пока медсестра копошилась в каких-то ящиках, я украдкой разглядывала себя. У меня были очень черные волосы, едва доходящие до плеча. Они могли бы быть блестящими и шелковистыми, но, учитывая образ моей жизни, волосы больше напоминали комок сбившейся шерсти. Неестественно голубые глаза были еще больше обычного. Иногда они будто сверкали, но это был не блеск жизни, а скорее проблеск безумия. Скулы стали выделяться еще резче, чем я помнила с тех пор, как смотрелась в зеркало в последний раз. Когда это было? Неделю назад? Месяц? Год? Понятия не имею. Время в этом месте измеряется совсем не так, как на свободе. Хотя, откуда мне знать что-либо о свободе?

– Поверни голову, – приказала пожилая медсестра и, не дожидаясь моей реакции, сама взяла меня за подбородок костлявыми пальцами и вколола что-то мне в шею.

– Что это? – растерянно моргая, спросила я.

Перед глазами все начало плыть. Очертания медсестры стали нечеткими, а ее слова не доходили до моего сознания. Успокаивающие? Но зачем они мне? Ведь я и так была спокойна.

Сквозь накатывающий сон я слышу, как кто-то входит в процедурную. Я борюсь с желанием упасть прямо на пол и вырубиться и с трудом поднимаю глаза на пришедшего. Лишь спустя долгую минуту до меня доходит, что это мой лечащий врач. Доктор Оливер один из немногих, кого я по-настоящему ненавижу. Он всегда был любезным, с виду добродушным и умиротворенным человеком, и это лишь действовало на нервы. Человек, который с таким спокойствием и добродушием прописывает тебе наркотики или пристегивает к электрическому стулу, не может вызывать симпатий.

– Все готово? – спросил доктор Оливер старую медсестру.

Готово? Для чего?

– Да, доктор, – прокряхтела старуха, и это были последние слова, которые я услышала, прежде чем упасть в пропасть, созданную мощным наркотиком.

Мне так холодно. И страшно. Я бреду в незнакомом месте, и вокруг меня кромешная тьма. Но какой бы страх я ни испытывала, я понимаю, что должна идти вперед. В этой тьме скрывается что-то важное. Что-то, ради чего я готова рисковать. Вот только что это?

Резкий крик пробивается сквозь тьму, и я уже не просто бреду, а бегу так быстро, как никогда. Но крик не становится ближе. Он все так же далеко и одновременно близко. Я не знаю кричащего. Я впервые слышу этот хриплый, полный боли крик, но чувствую, что должна помочь. Кто бы это ни был, он важен для меня.

– Каталина! – кричат сотни голосов за моей спиной.

На этот раз я узнаю голоса, но не смею обернуться. Все меняется так быстро, что я даже не до конца осознаю, что именно делаю. Всего мгновение назад я бежала на помощь кому-то, а теперь убегаю, сама моля о помощи.

– Каталина! – повторяют голоса за моей спиной. Они так близко. Слишком близко. – Каталина Ботрайт!

Я чувствую их прикосновения на своей спине, ключицах, плечах… Тьму пронзает новая волна дикого крика, но теперь я понимаю, кому он принадлежит. Мне не нужно искать кого-то во тьме.

Кричу я сама.

– Ей становится хуже! – резко говорит кто-то, не принадлежащий той тьме, в которой я оказалась. – Нужна новая доза снотворного. Быстрее!

– Нет! – кричу я. – Хватит!

Что-то резко выдергивает меня из тьмы, и на секунду меня ослепляет яркий свет. Спустя секунду я вижу очертания людей в белых халатах. Чувствую на своих запястьях и щиколотках кожаные ремни. Они приковали меня к больничной койке. Что им от меня нужно?

– Сестра, быстрее! – рявкает доктор Оливер, и спустя секунду в его руках появляется большой шприц с какой-то желтоватой жидкостью.

Паника от осознания того, что они снова вгонят меня во тьму, затмевает все другие чувства. Ничего больше нет, кроме одного животного инстинкта самосохранения. Я пытаюсь вырваться из своих оков, но они слишком крепки. Мне кажется, что кто-то заставил стрелки часов двигаться в сотни раз медленнее. Я вижу, как медленно к моей руке приближается острая игла с чертовой отравой. Нет. Я не позволю этого. Не сегодня.

– Я сказала хватит! – резко закричала я, и вместе с моим криком произошло что-то, чего никто из присутствующих не ожидал. Даже я сама.