Хан Мора - Двойник Бога

– Я не прикажу тебя вздернуть прямо сейчас, если обещаешь впредь быть со мной откровенен.

– Ваша светлость, не велите… – залепетал горбун.

– Заткнись! Рассказывай мне все про Дарси – и останешься жив. А если посмеешь проболтаться…

Ему не нужно было продолжать.

– Как пожелает ваша светлость! – с готовностью закивал горбун.

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

В десять лет Дарси был красив, как ангел – впрочем Адриан не был удивлен. Вильям оказался как раз таким, как дядя ожидал – красивым, смелым, высокомерным. Достойным своих предков. Его черный глаз, метка смерти – был, как терпкая нота в отличном вине, как напоминание о бренности жизни и хрупкости всего прекрасного. Адриан опустил взгляд, почувствовав, будто холодная рука сжала его сердце.

– Здравствуй, дядя, – сказал Вильям.

И улыбнулся, наблюдая замешательство Адриана, которое тот не мог скрыть. Холодный немигающий взгляд уставился на Линдсея, будто желая содрать все покровы и пожрать душу. Адриан ни секунды дольше не желал находиться в обществе этого чудовища.

Пару лет назад горбуна все же вздернули по приказанию Дарси – и Адриан лишился шпиона. Тогда он отправил следить за Дарси одного из своих пажей, но с тем приключился несчастный случай на охоте. А другого нашли утонувшим в колодце…

Сейчас, по словам духовника, Дарси нашел себе нового компаньона.

– Милорд называет его Хэшем, – вздохнул духовник, – они неразлучны.

Адриан видел его через окно башни – урода-верзилу, с виду умственно недоразвитого.

Нечего и думать, чтобы такой стал шпионить за Дарси.

Хэш заботливо придержал стремя, пока Дарси садился в седло.

– Хэш этот по-собачьи предан милорду, – продолжил духовник.

– Вот и чудненько. – Процедил Адриан сквозь зубы.

Мыслями Линдсей уже был далеко отсюда. За время войн с Францией король порастратился. Вдобавок еще и монаршие привычки к роскоши сделали казну пустой. Адриан знал, как он может помочь короне…

Дарси рос, и Андриан, который раньше радовался, что Вильям похож на отца, теперь стал опасаться. Юный отпрыск проклятого рода все чаще пробовал зубы на всем, что казалось ему добычей, что будило в нем жажду крови.

Если я ничего не сделаю, ни мои услуги короне, ни то, что Север так далек, не смогут перевесить того, что творит это чудовище.

Что ж – я дам тебе то, что ты хочешь!

В Европе все еще было неспокойно. Итальянские войны продолжались с переменным успехом, то расширяя, то сужая круг воюющих стран. С деньгами, небольшим отрядом и верным Хэшем Дарси отправился за море. Адриан едва сдержал вздох облегчения.

Зверенышу пятнадцать и он уже хочет власти – всего того, чем тешится мое сердце. Но кто знает, что может случиться на войне…

Адриан понимал, что неизбежное уже стучится в его дверь. И что если Дарси вернется – он будет еще большей проблемой.

Вряд ли он насытится кровью. Скорее – войдет во вкус.

Сейчас Адриан не хотел об этом думать. Он женился. Жена его, леди Аделаида, принесла Линдсею неплохое приданое. Король пожаловал Адриану титул барона и наделил землями из имущества казненного предателя. Но Линдсей не был готов уступить ни пяди своей теперешней власти другому.

А что если Дарси ранят и он сделается беспомощным калекой до конца своих дней?

Но и калека может править.

Чтобы все оставалось по-прежнему – Дарси следовало бы повредиться умом.

И это вряд ли могло произойти естественным путем…

Адриан отправил нескольких опытных людей следить за благоприятными возможностями – и помогать случаю.

США, полтора года до миллениума

– Я знаю, что тебе нужно…

…Винтовая лестница такая длинная, а Пейн все спускается в темноту. Факел не освещает дорогу, но чужая воля толкает его, и Пейн завороженно идет в кромешную тьму…

Мел крошился в его руке, но Пейн не сдавался. Контур наконец замкнулся, теперь нужно зажечь свечи. Ровно пять – по одной в каждом углу. Как же они чадят!

Стоя в центре пентаграммы, Пейн развернул сверток – блеснуло золото. Наемник в жизни не видел столько золота сразу. Тяжеленная! На лбу – змея, кусающая свой хвост, а черты лица воспроизведены с ювелирной точностью. Пейна затошнило. Он хотел отбросить проклятую золотую маску, но вместо этого провел по ней пальцами – по совершенным и таким ненавистным чертам. Никогда это лицо не изгладится у него из памяти!

Пейн осторожно положил маску на маленький столик, обтянутый черным бархатом. Теперь лицо Дарси невидящими глазами уставилось в потолок. Рядом уже были собраны нужные магические предметы. Пейн понятия не имел, для чего они – но его руки уверенно взялись за кинжал, подвинули чашу…

…Пейна выворачивало наизнанку – распятый в пентаграмме, он истекал кровью, а от боли было трудно дышать. Но он глаз не мог отвести от ужасного и завораживающего зрелища – перед ним возвышалась человеческая фигура, с головокружительной скоростью обретающая плоть. На кости нарастали мышцы и сухожилия, а все это облекалось в кожу. Пейн слабел так быстро, что мог не застать конца этих превращений. Но вот уже готово тело – совершенное, как ожившая статуя. Черные волосы с одной лишь неуместной белой прядью спадают на плечи – но лицо все еще как открытая рана. Это сияющее и ужасное существо что-то держит в руках. Помутневшим взглядом Пейн еще успевает различить, как оно подносит к лицу маску. И обретает лик – проклятый, ненавистный лик! Золото становится сияющей белой кожей, алый рот улыбается. А глаза – все те же болотные огни во тьме. Во тьме и пустоте, на которую натянуто чужое лицо…

И вдруг вой, словно из тысяч глоток, отдается у Пейна в ушах. Он видит себя, лежащего в центре пентаграммы с остекленевшим взглядом, запекшейся на губах кровью, с ногами и руками, вывернутыми, как у сломанной марионетки. Светоносный ангел, закрывая руками лицо, падает на колени у его бездыханного тела. Крылья его оплавляются, как у мотылька, попавшего в пламя свечи, кожа стекает вниз, обнажая мышцы и связки…

Пейн рывком сел на кровати. Вонь горелого мяса все еще преследовала его.

– Тьфу ты, – он взъерошил волосы и откашлялся.

Во рту была помойка, а в глаза словно песка насыпали. Мерзкое ощущение пережитого кошмара постепенно уходило. Он даже не мог вспомнить, что снилось.

Вчера он так и завалился спать, не раздеваясь – зато дома, а не в поганом мотеле.

И с каких это пор он стал считать это место домом?

Чертова Шэрон не оставила ему ни доллара – словно кошка языком слизала. И как ему до дома добираться? Он пошел бы пешком – только в какую сторону? Поймал бы такси – но что толку, если не знаешь адреса? Первый таксист просто послал его к черту. Другой выслушал его сбивчивые описания – и долго катал Пейна по пригороду, пока дом каким-то чудом не отыскался. Он оказался должен таксисту дурных денег. В итоге мама расплатилась, конечно… Пейн отмахнулся от ее причитаний и снова завалился спать.