Хан Мора - Двойник Бога

– Хорошо.

– И я хочу увидеть Книгу.

– Ты с ума сошел! – взорвался Маршалл.

Но тут же взял себя в руки.

– Зачем тебе Книга? – продолжил он уже ровным голосом. – Ее все равно никто не в состоянии прочесть.

– Знаю. – Кент видел мигающий на телефоне вызов, но пока игнорировал его.

– Я должен испросить позволения у магистра Кнаубе. – Сказал Маршалл.

– Подожду его ответа, – улыбнулся Кент, – после этого поговорим более предметно.

Наглая сволочь! Твои жадность и высокомерие погубят тебя.

Англия, год 15…

Адриан так и не смог преодолеть страх и неприязнь к Вильяму. Внутри до сих пор все холодело, когда взгляд звереныша останавливался на Линдсее. Глаз Вильяма, через который проходил шрам, напоминал о прикосновении Смерти. Черный глаз, будто тьма все время смотрит оттуда.

Малолетний лорд будет одет в золото и пурпур. Вокруг будут почтительные, угодливые лица, готовые выполнять все его прихоти.

Адриан позаботился о няньках и кормилицах, а также телохранителях для Дарси. Вильям рос в северных землях, а Линдсей лишь изредка виделся с ним.

Заручиться поддержкой своей семьи было правильной мыслью. Годы, что он не виделся с родителями и братьями, будто утекли, как вода. Теперь родственники были чертовски рады всему, что получили. Все больше Адриану нравилось оставаться в столице, ведя роскошную жизнь при дворе.

Какая приятная неожиданность – если посредственность устраивает абсолютно всех! И врагов, и соседей, и семью, и родственников, и даже короля…

Адриан спрятал уязвленное самолюбие поглубже. Он прислушивался к советам. К любым советам, которые мог обернуть себе на пользу. Своей семьи, и даже врагов. А особенно к голосу, который иногда будил его ночью, когда он все же приезжал к Вильяму. Но Адриан давно не слышал его леденящего душу звука. Голос перестал тревожить его, как постепенно истаяли и призрачные легионы.

И кто теперь посмеет считать меня посредственностью?

…Нянька привела Вильяма дяде. Маленькому Дарси было три года, он едва стоял на ногах в расшитых золотом, слишком длинных и тяжелых одеяниях. Но не брал руку няньки – упрямо хотел идти сам. Споткнулся и упал, молча поднялся, не дожидаясь чужих рук. С бледного личика ребенка на Адриана, не мигая, уставились огромные глаза.

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

Дарси молчал, Адриан сглотнул, чувствуя озноб под этим взглядом. Но не он интересовал ребенка. Тот нашел другую игрушку – кинжал в ножнах на поясе одного из телохранителей Линдсея.

– Он разговаривает? – спросил Линдсей у няньки.

– Да, ваша светлость, – Адриану нравилось, когда его так называли.

Как графа, которым он не являлся…

– И как?

– Показывает пальцем и говорит: «Дай!»

Адриан нахмурился.

– Но, ваша светлость, он все понимает, – тут же заверила нянька.

– Занимайтесь с ним получше.

И Линдсей уехал…

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

Дарси было уже шесть. Кукольное личико и огромные глаза с длинными ресницами, хрупкое тело, тонкие почти прозрачные пальцы высовываются из бархатного рукава. Такие же белые, как кружева его рубашки.

– Здравствуй, дядя, – сказал Вильям.

Ему было скучно, но он неплохо держался. Судя по всему, усвоил положенные манеры.

– Я могу уже идти? – спросил Дарси тоном утверждения.

– Да, Вильям, – Адриану и самому не хотелось лишней минуты провести с этой надменной куклой.

Линдсей убедился, что ребенок здоров. Оставалось поговорить с учителями и духовником, больше приставленным шпионить. Адриан глядел, как Вильям во дворе скачет на лошади, целясь в мишени. В тонких руках было достаточно силы, чтобы натягивать тетиву небольшого лука, сделанного специально для него. А хрупкое тело уверенно держалось в седле.

Видел бы король, как усердно исполняют здесь его указы, даже не зная о них!

Адриан имел в виду стрельбу из лука, которую король ввел указом повсеместно как обязательное упражнение. Лучники прекрасно зарекомендовали себя в войне с Францией. Правда, король и не подумал бы, что из лука можно стрелять со скачущей лошади…

Если Вильям будет похож на своего отца – у меня не будет проблем.

– Как здоровье милорда? – спросил Адриан.

– В целом благополучен, ваше сиятельство, – угодливо улыбнулся духовник.

– В целом?

– Иногда у милорда изволит болеть голова, и очень сильно. Тогда он хочет быть один.

– Ясно. Успехи?

– Вполне успешен в учении – но ни к чему душа не лежит. Легко учит языки. Регулярно тренируется с воинами. Охотиться любит. Собаки, лошади – интересуется. Изволил еще указывать на портреты и спрашивать – кто это. Я позволил себе рассказать ему о предках, о родителях.

Да, да, пусть Вильям никогда не узнает настоящую историю своего проклятого рода. Главное, чтобы дьявольские легионы никогда не появлялись от его сознательного желания.

Духовник теребил в руках четки и отводил глаза.

– Что-то не так? – спросил Адриан.

– Животных мучает. Слуги его боятся. Убегает, когда вздумается. Дерется с деревенскими и детьми слуг.

– Это ничего.

– Один мальчишка, недавний товарищ по играм – от ран скончался, – вздохнул духовник, – второй…

– Дарси не пострадал?

– Никак нет.

– Что еще?

– Горбун, опять же…

– Что за горбун? – насторожился Линдсей.

– Милорд изволил запретить деревенским его повесить – те решили, что урод одержим дьяволом.

– Вот как?

– Горбун сам хвалился перед Дарси, что может вызвать дьявола!

– И?

– Милорд выделил ему комнату для занятий черной магией и вдобавок назначил распорядителем пыточных подземелий.

– Я хочу взглянуть на эту комнату, – сказал Линдсей. – А после приведите мне этого горбуна.

Он никому бы не признался, что испугался до дрожи. Линдсей был счастлив, когда адские легионы перестали появляться. И призрачный голос, дававший Адриану самые ценные советы, тоже перестал его тревожить.

В комнате для занятий магией Адриан обнаружил алтарь, «магическую» утварь и следы крови на каменных плитах. Запах удушливых благовоний, казалось, впитался в стены. Поморщившись, Линдсей вышел.

Горбун оказался обычным деревенским колдуном. Дьявола он, конечно, не вызвал, а жертвами ритуалов были животные или птицы. По крайней мере – с его слов. У Линдсея прямо от сердца отлегло. С пыточными оказалось похуже.

– Милорд наказывает слуг… за провинности, – разливался горбун, – а если поймают бродягу или разбойника…

Адриан поморщился. Меньше всего он хотел знать неаппетитные подробности. Но он терпел эти россказни, напустив на себя безразличный вид. Поняв, что ничего кроме разнообразных способов пыток и казней больше не услышит, Адриан перебил горбуна: