Валерий Вайнин - Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых

– В Японии, у могущественного сёгуна Митагавы есть дочь – прекрасная Кусика. Я хочу взять ее в жёны. Согласишься ли ты мне в этом помочь?

– Погоди, – опешил Василий. – Девушка-то знает о твоих намерениях?

– О да! Мы познакомились на чайной церемонии во дворце японского императора год назад, когда я нанес ему визит. Кусика и я… мы оба совершенно потеряли голову.

– Тогда в чем проблема?

– В её отце. Он считает меня неженкой, не способным произвести на свет сына-самурая. Этот Митагава такой упрямый старый хрен…

– Что-то я не врубаюсь, – перебил Василий. – Ты любишь Кусику, Кусика любит тебя. И тебе нужен я, чтобы эта японская краля стала китайской императрицей – так, что ли? Послушай, Лао Ван Мин…

– Называй меня Лао.

– По-моему, Лао, тут кто-то кого-то дурачит.

Император вскочил со скамьи.

– Ну не желает сёгун отдавать за меня дочь! Не желает и баста! Упрямый самурайский ублюдок.!

– Тихо, Лао, не горячись.

– Я не горячусь! Целый год уже не горячусь! Не то объявил бы войну этой чванливой Японии… Помоги, Вася!

Василий-царевич задумчиво потёр подбородок.

– Ты хочешь сказать, что мне, как представителю нейтральной державы…

– Да!

– …будет гораздо удобней туда отправиться…

– Да!

– …и попытаться уладить твой брачный вопрос. А за это…

– Тебя сами боги мне послали!

– А за это, Лао, ты позволишь мне набрать воды из твоего целебного источника. Так?

– Да! Да!… Нет, перестань меня путать. Воду бери хоть сейчас. Если ты откажешь мне в помощи – неволить тебя не буду. Возвращайся домой к отцу. – Император взволнованно прохаживался возле нефритовой скамьи.

Василий пристально за ним наблюдал.

– Знаешь, Лао… а ты и вправду хитрый старый лис.

Император рассмеялся.

– Вижу, ты согласен, – сказал он. – Отправишься в Японию утром. А сейчас я прикажу омыть тебя ароматной водой. Ты насладишься изысканными кушаньями и тончайшим вином. Затем тебя ублажат самые прелестные наложницы.

Царевич покачал головой.

– Император Лао, ты забыл мудрую китайскую поговорку: «Лишь глупец громоздит одно удовольствие на другое». Я отправляюсь немедленно, отдохну в дороге. А ты, старина, ухаживай тут за садом и вспоминай свою прекрасную Кусику.

– Вспоминать – значит страдать дважды, – вздохнул император. – Вот другая китайская поговорка.

– Ну и пострадай, ничего тебе не сделается. Вон ты какой у нас крепыш.

Император с улыбкой кликнул слуг и велел собрать царевичу еды на дорогу. Затем растолковал, как ближе доехать, и проводил до ворот.

– Будь внимателен, Вася, – предупредил он на прощанье. – Сегодня тебе дали дельный совет, как достать воду. Ты не послушался…

– Откуда тебе известно? – вылупился на него Василий.

Император невозмутимо продолжал:

– Вскоре тебе опять дадут хороший совет. Но, похоже, ты и ему не последуешь. Через короткое время ты получишь третий совет. Во имя богов не отвергай его, друг мой, иначе попадешь в большую беду. – И, не дав изумленному царевичу опомниться, юноша-император в одежде садовника скрылся за дворцовыми воротами.

А Василий, размышляя над его словами, вернулся в то место, где его дожидались волчица и конь. Уже совсем стемнело, и звезды в небе светились, будто китайские фонарики.

Жёлтые глаза волчицы смотрели на царевича с укором.

– Где тебя носило?

– Наслаждался китайской кухней, – ответил Василий.

Волчица фыркнула.

– Готова поверить. А кувшина с водой в твоих руках что-то не видать.

– Не всё сразу. – Отвязав коня, царевич вскочил в седло. – Сперва сгоняем в Японию.

– Куда-а?! – Глаза волчицы, казалось, стали еще огромней.

– Понимаешь, Ева, тут дело такое… Помочь надо мальчонке. Императору то есть. – Царевич рассказал без утайки то, что произошло с ним в императорском саду.

Волчица пришла в ярость.

– Ну ты пентюх!

– Выбирай выражения.

– Он купил тебя и продал, растяпа!

– Я мог отказаться. Воду он мне и так предлагал.

– Он предлагал лишь потому, что знал: ты не откажешь, олух!

– Ева, мне осточертела твоя брань. Мне, представь себе, нравится путешествовать, изучать разные обычаи…

– Ага, изучай! Только без меня!

– Ну и катись.

– И покачусь! А ты, болван, дуй за японской невестой!

И Василий-царевич поскакал в направлении, указанном императором Лао, а волчица побежала в противоположную сторону. Через часок-другой, однако, она его догнала и проворчала:

– Сколько тебе повторять: не называй меня Евой!

Царевич покосился на неё через плечо.

– Император, кстати, мне выдал: «Тебе, – говорит, – сегодня дали совет, как достать воду, но ты не послушался. А вскоре, – говорит, – тебе дадут еще совет…» Представляешь? Будто он слышал наш с тобой разговор.

– Ничего себе! – удивилась волчица. – Он что, ясновидящий? Хотя за триста лет жизни много премудростей одолеть можно.

Василий согласно кивнул.

– То-то и оно. Смотрится, как пацан. Ева, а тебе часом не триста лет?

– Нет, Вася, – ехидно отозвалась волчица. – Может, я неважно выгляжу, но мне гораздо меньше.

Так, беседуя, они заехали на широкое поле, покрытое пышной травой. Здесь царевич решил передохнуть и заночевать. Пустив коня пастись, Василий расстелил плащ, и они с волчицей подкрепились из императорских припасов. Вокруг распевали цикады.

– Как тебе китайская кухня? – сонно полюбопытствовал царевич.

– Предпочитаю французскую, – ответила волчица, грызя утиную косточку.

Брови царевича поползли вверх.

– И в каких же это лесах пробовала ты французские блюда?

Волчица в досаде сплюнула кость.

– Не твоё дело! Нечего меня на слове ловить!

– Поймаешь тебя, как же, – усмехнулся Василий. – Я, между прочим, давно заметил…

– Помолчи! – Волчица насторожила вдруг уши. – Похоже, он явился опять.

Пенье цикад резко оборвалось, конь в испуге заржал, и внезапно потянуло могильным холодом. Шерсть на загривке волчицы поднялась дыбом. Царевич напряженно огляделся.

– Дружок твой закадычный? – высказал он догадку.

Волчица глухо прорычала:

– Достань меч и очерти им круг. Живей. Ты, я и конь должны оказаться внутри круга.

Едва царевич выполнил это указание, как из мрака вновь появился незнакомец в чалме. Как и в первый свой визит, он висел в нескольких дюймах над землей, и ухмылка на его губах была столь же мерзкой. Вытянув руку со скрюченными пальцами, он стал приближаться к царевичу и волчице. Холод усилился.

Но призрак вдруг застыл, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Опешив, он сделал еще попытку – и мерзкая его рожа искривилась от злобы. Призрачный урод, желая достать человека и зверя, с неимоверной скоростью стал метаться по кругу, однако не мог преодолеть очерченную мечом линию. Наконец, то ли претомившись, то ли осознав тщетность своих усилий, призрак остановился и в бешенстве погрозил царевичу пальцем. Запястье урода, видимо, от укуса волчицы, перевязано было платком.