Игорь Фарбаржевич - Сказки для Евы

Лёвка впервые увидел деда таким суровым, ну прямо, как дрессировщица Ирина Бугримова с одним из своих леопардов. И это после того доброго и милого деда, который во всём старался угодить своим домашним!

Увидев зятя и внука, дедушка Павел слегка смутился и уже другим тоном сказал грузчику:

– Иди, Петро! Потом договорим!..

– Да о чём ещё говорить, Маркович! – с мукой в голосе воскликнул тот. – Виноват я! На все сто виноват!

– Не на «сто», Петро, а на «двести пятьдесят», – строго уточнил дедушка. – И чекушку не забудь поставить на место!.. Деньги тебе вернут в кассе. Скажешь, я разрешил.

Грузчик кивнул, бочком-бочком проскользнул в дверях мимо вошедших.

Дедушка Павел достал из кармана халата платок и вытер им лоб, затем поднялся из-за стола, подошёл к Лёвке и звонко расцеловал.

– Привет, мои дорогие! – сказал он и, словно оправдываясь, добавил с досадой: – Так и норовят с утра испортить настроение!

Лёвка вновь услышал в голосе деда тёплые домашние нотки.

– Мы пришли за продуктами, – напомнил ему папа.

– Да-да, всё уже собрано… – Дед ласково глянул на Лёвку и улыбнулся: – Это хорошо, Лёнечка, что вы с Лёвочкой пришли. Одному тебе всё это не унести.

Лёвка понимал, что дед шутит, но всё равно было приятно чувствовать себя, пусть маленьким, но мужчиной.

– Пойдёмте, – сказал Пэпка. – Я распоряжусь выдать вам продукты. А пока познакомлю с шофёром Стёпой. Он уже в курсе.

Они поднялись из подвала, но не свернули в торговый зал, а вышли в другую дверь и оказались на заднем дворе магазина. Там стояло несколько грузовиков ГАЗ-55. Возле одного из них вертелся кучерявый весёлый парень лет двадцати пяти. Дедушка представил ему папу с Лёвкой, а сам вернулся в магазин. Папа протянул Стёпе руку, на что тот ответил вялым рукопожатием, чего папа терпеь не мог. Мужчины, говорил он Лёвке, должны крепко пожимать руки друг другу, а не здороваться абы как! А то чувствуешь в ладони какую-то квашню! Лёвке Стёпа протянул руку сам, как бы шутя. Так и познакомились. Потом папа договорился со Стёпой, в котором часу он за ними приедет, и о том, что надо помочь всё погрузить, а за городом выгрузить, затем папа назвал цену за переезд, чем приятно удивил Степана.

Пока папа договаривался с шофёром, Лёвка влез на подножку грузовика и через открытое окно дверцы стал разглядывать всё, что находилось внутри – руль, педали, переключение скоростей, спидометр. Даже часы здесь были! Он протянул руку к рулю и попробовал его немного покрутить. Но руль оказался тугим и не никак поддавался его усилиям. Тогда Лёвка бибикнул – резко и трубно, голосом слона из московского зоопарка, в котором он был прошлым летом.

– Лёва, не балуйся! – крикнул ему папа.

– Да ничего, пусть посигналит, – разрешил Стёпа и улыбнулся «директорскому внуку».

– Хочешь порулить? – подошёл к Лёвке другой шофёр, пожилой дядька с усами.

– Хочу, – ответил Лёвка.

– Тогда расти быстрее, – дал ему совет дядька и громко рассмеялся, довольный своей шуткой.

«Без вас знаю», – подумал Лёвка, спрыгивая с подножки. Но вслух «усатому» ничего не ответил – он не любил, когда с ним разговаривают, как с малолетним дурачком.

…Спустя четверть часа, они с папой уже шли по жарким летним улицам Зуева домой, неся в руках, перевязанные грубым шпагатом картонные коробки – у папы были большие и тяжёлые, у Лёвки маленькие и полегче. Ну, не совсем маленькие, но поменьше…

– Как устанешь, передохнём, – по-взрослому напомнил Лёвка папе.

Папа улыбнулся в ответ:

– Ты тоже, если утомишься, скажи…

Идти было недалеко, всего несколько кварталов. По пути они зашли на почту и отправили бабушке Нине телеграмму, в которой говорилось, чтобы завтра утром она их встречала.

…Берта, кряхтя, вылезла из погреба по деревянной лестнице. Домовой Гершель помог ей поднять наверх полную кастрюлю с соленьями, а потом выбрался сам.

Ева с любопытством окинула его взглядом от шляпы до туфель и еле удержалась от смеха. Янкель, когда сравнивал его рост с петухом, наверное, имел в виду петуха-цыплёнка. Гершель был в два раза меньше самого маленького лилипута на свете.

Поставив кастрюлю соленьями в тёмную комнату, бабушка с внучкой принялись готовить угощение Гершелю. Пока на кухне на скорую руку сервировался стол, домовой присел на корточки рядом с Айкой и стал её гладить. Та легла на спину и, довольная, заурчала.

– Скоро родит, – сказала Гершелю бабушка. – В тот раз четырёх принесла. Интересно, сколько сейчас? Слава богу, мне не придётся их топить. Они завтра забирают её с собой к Нине. Пусть она теперь ломает голову.

– Баба Нина их не утопит, – встала на защиту котят Ева, – а раздаст соседям.

– Ах, какая для всех «радость»!.. – прокомментировала бабушка. – Аз ох ун вэй! («Увы и ах!»).

– Три мальчика и две девочки, – прошамкал домовой.

– Что? – не поняла бабушка Берта. – Что ты сказал?

– Я сказал, – повторил Гершель, – что Айка родит трёх мальчиков и двух девочек. А два котёнка будут самыми удивительными существами на свете!

– И что в них будет такого удивительного? – язвительно спросила бабушка Берта. – Они будут петь песни из репертуара Руслановой?

– Сами увидите!.. – таинственно улыбнулся домовой.

Ева не отрывала от него изумлённого взгляда:

– А откуда вы знаете?!

Гершель громко рассмеялся:

– Откуда я знаю! Слышишь, Берта? Твоя внучка у меня спрашивает, откуда я это знаю ! Вот, глупенькая! Знаю и всё! Домовые всё знают! Принеси мне подушку, кэцэлэ, а лучше две, и положи их на этот стул… Гершель желает возвыситься над буднями!..

Ева не совсем поняла его последнюю фразу, зато знала, что «кэцэлэ», на идиш, означает «котёнок», и побежала в комнату. Надо же! Она забыла, что домовой волшебник. Нужно будет однажды воспользоваться его чудесным даром и узнать то, чего не знают другие, а потом выиграть на спор.

Ева принесла из гостиной маленькие диванные подушечки, которые бабушка Берта называла «думочками». На них были вышиты крестиком сельские домики с петухами – работа бабушки Нины – и одну на другую положила на стул.

В это время Берта уже закончила сервировать небольшой стол, и теперь сообщала Гершелю, что после завтрака они с Евой поедут на рынок. Так что долго рассиживаться «над буднями» они не будут.

– Ура! – обрадовалась Ева. – Купишь мне крыжовник! Я его год не ела!

– У бабы Нины наешься.

– Сегодня хочу!

– У неё его семь кустов! Хотя мама говорит, что зелёный тебе есть нельзя.

– Это ещё почему?! – возмутилась Ева.

– У тебя повышенная кислотность.

Пока они пререкались, домовой Гершель ловко вскарабкался на стул и взял в руки нож и вилку.

– Угощайте! – разрешил он двум хозяйкам. – Я ужасно проголодался. – И тут же громко чихнул.