Наталья Калинина - Станция похищенных душ

Никто его не встретил – ни швейцар, ни администратор. Только приглушенный свет двух напольных светильников освещал обозначенный зеленой ковровой дорожкой путь. Иван шагнул на вытертый ворс ковра и только сейчас понял, что тишина в ресторане царит не абсолютная, как в первый момент ему показалось, а наполнена приглушенным треском и жужжанием. Он толкнул дверь в зал, и к усилившемуся стрекоту и жужжанию добавилось металлическое позвякивание. В полумраке обеденного зала Иван увидел, что все места заняты. Но когда он переступил порог, над ближайшим столиком вдруг вспыхнула навесная лампа и осветила табличку с черными печатными буквами: «Селин Иван Сергеевич». Мужчина присел за стол, повертел табличку в руках и оглянулся в поисках официанта. В этот момент лампа над столом моргнула и погасла. На несколько неприятных моментов весь зал оказался погружен в темноту, в которой шумы, казалось, раздавались громче. А потом совсем близко, за его же столиком, неожиданно раздался хохот. И во вспыхнувшем во всем зале свете Иван увидел напротив себя худую фигуру с несуразно длинными руками и огромной башкой. От неожиданности мужчина вздрогнул. У сидевшего за его столом оказалось уродливое лицо с крупным носом, глазами навыкате и длинным ярким ртом, в разрезе которого выглядывали по-крольичи два зуба.

– Что за… – Иван не договорил, только сейчас поняв, что сидевший за его столом – пластмассовая кукла в человеческий рост. Мужчина скосил глаза на соседний столик, за которым раздавалось лязганье, и увидел, что там «обедают» два манекена, изображающие мужчину и женщину в старинных нарядах. Но вместо столовых приборов на столе находилась детская железная дорога, и маленький поезд с тихим жужжанием носился по кругу. Иван ошеломленно обвел взглядом зал и обнаружил, что за другими столами все то же самое – манекены, а где-то – просто большие пластмассовые куклы, на столиках выстроены маленькие копии железнодорожных полотен, и с десяток крошечных паровозиков с шумом и стрекотанием носятся по своим замкнутым траекториям.

– Ну и хрень, – выругался ошеломленно Иван и, вскочив с места, быстрым шагом покинул неприветливый ресторан. К счастью, никто его не остановил и не окликнул.

Полыхая гневом и злясь на себя за то, что поддался на розыгрыш, он не сразу отыскал машину, а потом с трудом смог выехать, кружа по заводской территории в поисках выхода и ругаясь на тех, кто организовал такой бестолковый выезд. Наконец Ивану удалось вырулить к воротам, но когда он, пропетляв по закоулкам, выбрался на шоссе, в машине резко запахло горелым. Увидев, что из-под капота вырывается темный дым, мужчина свернул на обочину, заглушил двигатель и торопливо вызвал аварийную службу. Домой он возвращался на такси, злой до дрожи: задень его кто хоть взглядом, и он разрядится высоковольтным напряжением. Машину обещали вернуть исправленной лишь в середине следующей недели. Чей-то идиотский розыгрыш обернулся для него проблемами.

Но к следующему дню, не смотря на то, что из-за «вечера воспоминаний» временно остался безлошадным, Иван смог справиться с негодованием и почти выкинуть из мыслей неприятное приключение: работа всегда поглощала его с головой. И, может, он бы больше не вернулся мысленно к этому досадному розыгрышу, если бы не торчавшая в дверном косяке записка, которую Иван обнаружил, вернувшись в обычный час с работы. Записка заставила его бросить портфель прямо в прихожей, торопливо переодеться из костюма в джинсы и рубашку, и с урчавшим от голода желудком помчаться на вечернюю электричку.

«В твой родной дом скоро придет Смерть.

Беги, может, успеешь».

Звонить матери не было желания, но Ева считала нужным ставить ту в известность, если появлялась малейшая новость о Тине. И все же, прежде чем нажать на вызов, она долго медлила, согревая в руке мобильник и собираясь с духом. Разговор всегда шел по одной схеме. И хоть у предсказуемости были свои преимущества, Ева предпочла бы, чтобы хоть раз разговор с мамой отличался от множества предыдущих. Пусть хоть раз в голосе мамы прозвучала бы забота, искреннее беспокойство или сочувствие. Или она бы перестала читать нотации и бить упреками. Ева на секунду представила себе такой новый разговор с мамой и криво усмехнулась: размечталась. После чего решительно поднесла телефон к уху.

– У нас полночь, – вместо приветствия сообщила мать, и в тоне ее послышалось раздражение. – Мы уже легли спать. Стиву завтра рано на работу.

– Извини, ма, – покорно проговорила Ева, невольно перестраиваясь на материнский сценарий разговора и злясь на себя за это.

– Ну что у вас там? Нашлась Валентина?

– Нет, но я получила видео.

– Какое еще видео? – недовольно спросила мать и шумно зевнула в трубку. Ева сделала глубокий вздох, чтобы подавить собственное раздражение, и ответила:

– Видео, на котором была заснята Тина.

Она кратко и торопливо, опасаясь того, что мать в любой момент может ее прервать и попрощаться, все рассказала и замолчала, ожидая ответа. Но мать тоже молчала, и Ева понадеялась, что та обдумывает услышанное.

– Глупость какая-то, – выдала наконец-то мать. Ева разочарованно вздохнула: чуда не случилось. Мама осталась в своем репертуаре.

– Я же говорила, что все с ней в порядке. Наверняка у какой-то подруги скрывается! Увидела, какая каша заварилась с ее исчезновением и струсила.

– Она бы так не поступила, – сквозь зубы ровно проговорила Ева.

– Подростки все с финтами! И что я, нашу Валентину не знаю? Она всегда была такая, с выкрутасами, даже еще когда ребенком… С тобой и то проще было!

– Ма, ты когда прилетишь? – перебила ее Ева.

– Дочь, я же уже сказала! Сейчас не лучший момент. У Стива проблемы на работе. Я должна его поддержать. К тому же наша финансовая ситуация не такая уж прекрасная, чтобы позволить себе дорогущие билеты.

– Мама, у тебя дочь пропала. Две недели назад. Ты что, не понимаешь? – сорвалась на злой шепот, в котором клокотало негодование, Ева.

– Это ты не понимаешь! – отчеканила мать. – Валентина выкинула очередной финт, а ты развела панику! Я тоже подростком сбегала из дома.

– И из одного своего побега вернулась беременной, – съехидничала Ева. – Кинула меня на бабушку и продолжила свои похождения! К счастью, Валентина не пошла в тебя. Да даже если бы она, как ты говоришь, на две недели ушла к подруге или, допустим, к приятелю, разве тебя это не волнует? То, что твоя дочь где-то скитается? А может, кто-то ее держит взаперти и издевается над ней? Тебя это не волнует?!

– Волнует! Меня волнует то, что я тебе доверила свою младшую дочь, считая, что на тебя можно рассчитывать. А ты оказалась такой безответственной! Вот что меня волнует! Конечно, я переживаю за Валентину! И если с ней случится что-то плохое, я с тебя спрошу. Три шкуры с тебя спущу, если с ней что-то случится! Как я могла тебе так доверять?! Думала, что уж к тридцати годам ума у тебя прибавилось! Не удивительно, что тебя и замуж никто не берет.