Грэм Мастертон - Жертвоприношение

У меня мелькнула мысль, что это глупо – проверять, там ли еще мужчина в цилиндре. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что ему каким-то образом удалось сбежать с фотографии, и теперь он прячется где-то в Фортифут-хаусе или возле него. В своем черном костюме, бледнолицый, сердитый, двухмерный.

Наконец я отвел взгляд от фотографии, и в тот же миг мне почудилось, что мужчина на снимке слегка шевельнулся. Я снова посмотрел на него. Казалось, он стоял в прежнем положении, выражение его лица не изменилось, но одна его нога отодвинулась чуть дальше от края клумбы с розами.

«Ты выпил слишком много вина», – сказал я себе. Из-за стресса и переживаний я начинаю уже сходить с ума. Невозможно, чтобы столетняя фотография шевелилась или менялась. Невозможно, чтобы молодой мистер Биллингс ходил по коридорам или по саду Фортифут-хауса.

Я стал подниматься по лестнице, бледный свет лился мне в спину. На верхней площадке я задержался возле чердачной двери. Щеколда была на месте, ни шорканья, ни царапанья не слышно. Бурый Джонсон (или как там его называли жители Бончерча) либо отсутствовал, либо спал. Я тихонько постучал в чердачную дверь, просто убедиться, что причин бояться нет.

Кто боится большой бурой крысы?

Я заглянул к Дэнни. Он уже крепко спал. Волосы от жары прядями прилипли ко лбу. Как Луис Макнис [21] Английский поэт. описывал спящего сына? Сравнивал его с теплым хлебом. Я поцеловал Дэнни, тот завозился во сне и произнес «мама».

Бедняжка. Твоя мама далеко, с каким-то бородатым типом по имени Рэймонд. И маме ты больше не нужен.

Дверь в комнату Лиз была закрыта. У меня возникло мимолетное желание заглянуть к ней и пожелать спокойной ночи, но я передумал. Она могла неверно меня понять. Я считал ее красивой и сексуальной, мне нравились ее босые ноги и ее запах, но я не хотел отпугнуть ее. Мне нравилась компания, не говоря уже о чили. И меня тревожила мысль, что придется провести лето без нее.

Я разделся, умылся, почистил зубы и, уже совершенно усталый, забрался в постель. И сразу пожалел, что не удосужился как следует расстелить ее. Простынь сбилась в неровные складки, как пляж после отлива. Во всех мыслимых щелях завалялись крошки от тоста. Я попытался найти удобное положение, но спустя какое-то время встал и принялся разравнивать постель.

Я все еще поправлял простыню, когда раздался торопливый стук в дверь:

– Дэвид? Это Лиз.

– Подожди, – сказал я. Я прыгнул в кровать и натянул на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу. – Ладно… Можешь войти.

Лиз вошла в комнату и быстро закрыла за собой дверь, как будто опасаясь, что ее кто-то преследует. Волосы у нее были все так же подвязаны красным шелковым платком, но кроме платка на ней была лишь короткая белая футболка и крошечные кружевные трусики. Она села на край кровати, но в ее лице читалась скорее тревога, чем сладострастие.

– На чердаке что-то бегает. Я слышала. Должно быть, та крыса.

– Сегодня я ничего не слышал, – соврал я.

– Я уверена, что это крыса, – настойчиво повторила Лиз. – Она носится из одного конца чердака в другой, прямо над моей спальней.

– Сегодня я ничего не смогу с этим сделать. Парень из «Рентокил» приедет только завтра.

– Ладно, – сказала она. – Извини, что побеспокоила тебя. Просто я терпеть не могу крыс. У меня от них мурашки.

– У меня тоже. Скажи мне, если услышишь снова. Может, я поднимусь наверх и двину ее кочергой.

Даже не надейся, – сказал я себе. – Особенно после утреннего фиаско. Мне кажется, чем дальше я буду держаться от Бурого Джонсона, тем лучше для меня.

Лиз задержалась возле приоткрытой двери. Затем сказала:

– Послушай… Знаю, что это похоже на флирт, но я действительно очень боюсь крыс. Можно сегодня я посплю здесь, с тобой? Я могу положить между нами подушку.

– Да, конечно.

Я был вовсе не против. Если честно, мне даже очень понравилась эта идея. Я уже несколько месяцев не ложился в постель с девушкой. И скучал не столько по «авторемонту», сколько по общению. На удивление быстро надоедает смеяться в одиночку, читать в одиночку, слушать музыку в одиночку, есть в одиночку. Но хуже всего – спать в одиночку. Это все равно что лежать в гробу, ухмыляться в темноте, поигрывая своим членом, и ждать пришествия Бога.

– Хорошо, – сказал я. – Раз она так тебя пугает.

– Обещаю, что рано утром я уйду, еще до того как проснется Дэнни.

Она снова закрыла дверь, приподняла одеяло и забралась в постель рядом со мной. Я немного отодвинулся в сторону, оставив между нами добрых шесть дюймов, и прижал руки к бокам. Но, тем не менее, было крайне тяжело игнорировать близость, тепло, запах духов и трепетное присутствие хорошенькой юной девушки.

– Когда ты услышала эти звуки? – спросил я.

– Когда ты поднимался по лестнице. Крыса побежала через чердак как будто по диагонали. Судя по звуку, она очень большая и тяжелая, но ночью все звуки кажутся громче, правда?

Я посмотрел на потолок:

– Я тоже думаю, что она очень большая и тяжелая.

– Не надо. Ты меня пугаешь!

Мы лежали плечом к плечу и слушали. Часы в коридоре пробили полпервого, за окном усиливался ночной ветер. Он пробирался в дом, от чего закрытые двери дребезжали в рамах.

– Думаю, нам лучше выключить свет и попробовать немного поспать, – предложил я.

Теперь мы лежали в темноте. В Бончерче не было уличных фонарей, не было ни фонарей в саду, ни луны на небе, поэтому тьма царила почти полная. Как будто вам на голову надели черный бархатный мешок. Я с тревогой чувствовал, как Лиз прижималась к моему правому плечу. Несмотря на то что она была в футболке, я чувствовал мягкость и тяжесть ее груди. Теперь, когда на ней не было свободного ситцевого платья, скрывавшего фигуру, стало очевидно, что у нее потрясающе большая грудь для ее роста и телосложения. Несмотря на привлекательную внешность, груди у Джени в сравнении с Лиз казались комариными укусами. Поэтому вы наверняка поймете, почему они сразу привлекли мое внимание.

– По-моему, судьба всегда дает нам второй шанс, – заговорила Лиз. – Но иногда мы слепы или слишком заняты, чтобы замечать это. Ты не задумывался, какая это трагедия, когда двое людей, которые могли бы быть счастливы вместе, проходят по улице в дюйме друг от друга, даже не подозревая об этом? Или, когда двое людей, разделенных тысячами миль, едут на встречу друг с другом. А потом один из них вдруг опаздывает на поезд из-за оброненной газеты… и поэтому им уже никогда не суждено будет встретиться.

– Это происходит постоянно. Закон теории вероятностей.

– Тогда как же нам с тобой удалось познакомиться? – спросила Лиз. – Ты мог найти другую работу на лето. Мог продолжить работать у себя в конторе. Мог остаться с Джени. И лишь по воле случая кто-то дал мне адрес этого дома, чтобы я могла здесь поселиться.