Евгений Кискин - Школа романиста «WATIM». Апрель

Они были важны и могущественны, и называли себя в своем кругу не по фамилиям и именам, а по кличкам, четко расставляющим их по ступеням иерархической лестницы. Мэр, Первый и Второй замы, но для простоты просто Первый и Второй, и Зять. Эти руководили и распределяли. Варм, Уоттер, Газолин энд Электро – добытчики. Через них проходили огромные финансовые потоки наличных и безналичных средств. И мистер Айс – глава законодательной власти города. Он, единственный в компании, жил под своей настоящей фамилией, указывающей на его низший статус в девятке. Айс готов был еще ниже клонить свою спину, только бы ему разрешили зваться по-другому. Он и кличку придумал, и не раз озвучивал ее в надежде – кому-то понравиться; и начнут именовать его по-свойски Билль 1 1 Законопроект . Но трюк не сработал.

Референт уже разлил по фужерам янтарный напиток. Аромат терпкого винограда пополз по кабинету.

Мэр даже не выставил референта за дверь, только посмотрел на него особым взглядом и тот, пятясь, плотно прикрыл за собой двойные двери.

– Что празднуем? – не понимая вкуса напитка, залпом вылил в себя тысячедолларовый напиток Зять.

Мэр глянул на мистера Варма и кивнул ему разрешительно.

– Наш уважаемый мистер Айс в начале отопительного сезона протащил через депутатов разумное решение. Температуру горячей воды понизили на два градуса. На маленькие, почти незаметные два градуса и вот…

Снова посыл в сторону Мэра и тот закончил спич.

– Пришло время оценить их незаметность весьма заметными суммами, – кивок в сторону дипломатов.

– Сколько там? – мгновенно вспотели руки Зятя.

– Ты как маленький! – пожурил его Первый.

– Полные?

– Естественно!

– Кому какой? – подпрыгивал и топтался на месте пухленький Зять.

– Успокойся! – с мягкостью в голосе пожурил его Мэр. – Во всех одинаковая сумма.

– Точно?

Теперь разливал коньяк Первый.

– Я дал поручение, – поднял он свой фужер. – Специалисты посчитали. Если мистер Айс проведет решением…

– Проведу! – чуть захмелевшим голосом пообещал Айс. – Все, что вам… нам надо – проведу!

– Все не надо.

– А что надо? – еще ниже поклон.

– Это по линии Уоттера, – подсказал Первый и все взгляды переместились на нового отца-кормилица. – Поднимите цену воды на десять центов.

– Браво! – захлопал в ладоши мистер Айс. – Такой пустяк, никто и не заметит.

– А что на десять? Давайте сразу на пятьдесят! – расщедрился Уоттер.

– Но-но! – обрубил его Мэр. – Заставь дурака…

– Понял, не дурак! – выставил вперед руки Уоттер. – На десять, чтобы никто не заметил!

– Забирайте подарки, господа и в путь!

Зять, расталкивая других, первым побежал к стульям. Он схватил один дипломат, прикинул его вес, схватил другой, прикинул и, разочарованный, поплелся к себе.

* * *

Часы на башне, проиграв несколько нот похоронного гимна города, уверенно пробили пятнадцать.

Два паренька лет двенадцати-тринадцати, вприпрыжку, обгоняя и задирая друг друга, пинали пустую банку из-под газировки. Миновав площадку с плитами, добежали до ступеней и остановились.

Светловолосый, в синей футболке и синих же джинсах, поднял мятую банку и отнес ее в урну. Второй, в серой рубашке с коротким рукавом и светло-серых шортах, присел на корточки и достал из небольшого рюкзачка дорожные шахматы.

Им понадобилось не более минуты, чтобы расставить по доске магнитные фигуры.

– Мои как всегда белые, – с хитрым прищуром сказал светловолосый, после того, как его напарник ударил по сжатой в кулак левой руке.

– Мои опять черные, – с легкой обидой и обреченностью признал второй.

– Почем играем, Сэм?

– Почем-почем! Как всегда, по пять баксов за партию, Том, – ответил темно-русый, обозначая серьезность своих намерений. – Сегодня мой день!

– Когда последний раз был твой день? Я что-то не припомню, – хихикнул Том.

– Сказать, какой у нас счет? – заткнул друга Сэм.

Они весело и незло переговаривались и двигали мелкие фигурки шахмат. Оба записывали ходы в тонкие блокноты простым карандашом, выдавая почти профессионалов древней игры.

Охранник в будке при шлагбауме, молча и изнывая от жары и скуки, наблюдал за мальцами с момента их появления на площадке, даже пару раз брал в руки бинокль. Бесконечно снующие туда-сюда машины отвлекали его – он поднимал-опускал шлагбаум, за неимением платка утирал пот большой серой тряпкой.

Пацанята не представляли, по его мнению, никакой угрозы общественному порядку и не заходили в зону его ответственности, к машинам клиентов. Мало того, брошенная в урну пустая банка вызвала невольную симпатию. И охранник совсем забыл про них, уткнувшись глазами в мятый журнал.

Мальчишки, балагуря, переместились так, что в поле зрения Тома был парадный вход в здание администрации, а Сэм мог одновременно видеть все крутые автомобили, разбросавшие свои автобусные салоны вдоль фонтана и гранитного парапета.

– Движение, – шепнул Сэм, делая очередной ход.

Он заметил, как водитель 570 Лексуса очнулся, схватился за телефонную трубку и, приняв сигнал, коротко кивнул. Пригладил волосы, посмотрел на себя в зеркало и завел мотор.

Из массивных дверей здания администрации повалили люди всех сортов и возрастов.

Закончилось или совещание, или какое-то массовое мероприятие.

С очередной группой вышел Варм, крупный мужчина в дорогом костюме и с черным дипломатом в руке. Борцовская шея, мощный галстук, пиджак, застегнутый на одну верхнюю пуговицу, растягивался пивным пузом. Уверенно поднятая красивая голова, надменный взгляд, две семенящие рядом длинноногие модели заметно выделяли его из общей группы.

Он на все сто выглядел Хозяином жизни.

Девушки в очень коротких юбках и невозможных каблуках, по-гусиному вытягивая шеи, поочередно и торопливо шевелили губами и держали перед лицом мужчины массивные микрофоны. А Хозяин лениво, кратко и небрежно отвечал им.

– Готовсь, – буркнул Том.

Возле своего огромного, как городской автобус, Лексуса, Варм задержался на минутку.

Одна из журналисток решила испытать судьбу – задала явно не протокольный вопрос и, пораженная своей смелостью, отступила на шаг.

Хозяин враз сбросил маску ленивости и вальяжности. Он покрутил головой, высматривая – нет ли кого рядом, опустил на девушку глаза, полные нескрываемого презрения, и рыкнул:

– Пошла вон, шалава! – девушка дернулась, как от пощечины. – Я только пальцем пошевелю, и ты, вместо микрофона, всю свою оставшуюся жизнь на этом вот проспекте что-то другое во рту держать будешь!

Он рывком распахнул заднюю дверь автомобиля, зло вбросил на сиденье дипломат и скрылся во вместительном салоне.

Девушки остались на площадке, покрасневшие и с раскрытыми ртами.

Читать дальше