Евгений Кискин - Школа романиста «WATIM». Апрель

Автомобиль, выворачивая, тронулся и медленно покатил к шлагбауму.

Сэм исподлобья, прищуренными глазами смотрел на завораживающую эмблему на решетке радиатора, словно хотел загипнотизировать ее.

Перед шлагбаумом автомобиль заглох. И, хотя проезд был услужливо открыт, машина не трогалась с места; только визжал вхолостую мощный стартер.

Водитель недоуменно смотрел на руль и нервно щелкал ключом зажигания. Он нажимал на педали, подпрыгивал на сидении, но двигатель от таких его стараний упорно не желал заводиться.

Лица охранника в будке и Хозяина в Лексусе почти синхронно выражали глубокое недовольство.

Водитель перестал мучить стартер, вышел из машины и открыл капот.

Сэм, казалось, через силу оторвался от созерцания эмблемы Лексуса.

– Твой ход, Том – переведя дыхание, буркнул он, а сам вернулся к игре, сделал очередной ход и взялся записывать его в блокнот.

Том так же исподлобья впился глазами в лючок бензобака. Вот его взор проник под железо кузова, пластиковую обшивку, шланги и тяги, и уперся в черный незащищенный бок бензобака.

Краска начала сереть, дымиться, побелела, появились розовые цвета, покраснела и…

Мощный взрыв ворвался в привычный уличный шум. Пламя взметнулось до четвертого этажа здания администрации, отразилось во всех его окнах и заставило сотни глаз прильнуть к их прозрачности.

Пацаны, сбитые взрывной волной, упали друг на друга, спасая шахматную партию.

Раздавались крики, кто-то завизжал. У большинства машин на парковке сработала сигнализация.

Водителя сорванным капотом отбросило на десяток метров, но не убило. Сейчас он, судорожно дергая ногами, пытался выбраться из-под железа.

А с неба сыпался дождь из целых и полуобгоревших купюр.

Вся площадь пришла в движение.

Обе модельные журналистки, еще минуту назад посылавшие свои проклятия в адрес Варма, сейчас умывались горькими слезами.

Сидевший в будке в глубоком шоке охранник, наконец, очнулся и выбежал наружу, удерживая в непослушных руках красный огнетушитель. Струя пены пролетела по дуге и упала под колеса. Дальше ее мощи не хватало. Но сторож, вместо того, чтобы спуститься по своей маленькой лестнице к горящей машине, лил и лил на асфальт белоснежную массу.

Перетекающее из мимолетного страха всегдашнее любопытство подтягивало людей к месту трагедии. Многие, наклонясь и воровато оглядываясь, торопливо собирали и целые и обгорелые доллары и прятали их кто за пазуху, кто в карманы.

Мэр стоял у окна и, скрестив руки за спиной, задумчиво смотрел на горящий автомобиль. Ни горечи, ни удивления на его изъеденном оспинами лице. Только тонкие бледные губы беззвучно читали молитву.

О ком?

Об убиенном?

Или о себе?

В кабинет вкатился кругленьким колобком разгоряченный Зять.

– Там это! – закричал от порога, но, увидев Мэра у окна, оборвал себя на полуслове.

В восходящих потоках горячего воздуха, как густой снег кружили доллары.

– Третий, – одними губами прошептал Мэр.

– Кто третий?

– Третий наш за последний месяц, – чуть повысив голос, напомнил Мэр.

– И что?

– Сам как думаешь?

– А зачем мне думать? – пожал плечами Зять. – Думаете у нас и за всех нас вы!

– Эх, – вздохнул Мэр.

– Я пойду, а? – просительно пискнул Зять.

– Куда!

– Ну, это, деньги же! – подпрыгивал на месте Зять. – Соберу сколь.

– Совсем больной?

– Так растащат же!

– Они твои?

– Ну… пока не мои. А вот соберу, сколь успею, и мои будут! – по-детски радостно и бесхитростно ответил Зять.

Мэр развернулся и отвесил родственнику щедрый подзатыльник.

– Понял, папа, понял, – попятился Зять. – Я к себе пошел. Честное слово!

Сэм и Том собрали рассыпавшиеся шахматные фигурки, упаковались. В паре шагов от Тома спланировала стодолларовая купюра с обгоревшим краем и лежала, горбатясь портретом президента. Мальчики даже не повернулись в ее сторону. Не поддаваясь общему настрою толпы, равнодушно покинули гудящую как улей площадь.

– По мороженому? – предложил Том, перепрыгивая через большие бетонные плиты.

– Ага, – Сэм, размахивая рюкзачком, прыгал рядом с другом. – Я с орехами и шоколадом.

– Не-а, я орехи не люблю. Я с клубникой буду. Вот такие вот красные ягоды! – Том показал на пальцах размер ягод.

– О! Я тоже с клубникой возьму! – Сэм примазался к чужой идее. – Вторую порцию.

Им навстречу спешили озабоченные люди, за спиной выли сирены скорой помощи и полиции, квакали десятки автомобильных сигнализаций, но для мальчишек этого гвалта как не существовало. Спокойно, словно ничего и не произошло, мальчишки направились к ближайшему кафе-мороженому. Для них все это приключение, в котором они сыграли главную роль, было всего лишь игрой, легким заданием, чуть ли не спором – а справитесь? Справимся!

Радовались ли они своей неординарной силе?

Скорее да, чем нет.

Жалели о содеянном?

После лекции в школе и просмотренного перед работой фильма – ничуть.

Если они о чем и жалели, то уж точно не о пропущенном на площади зрелище.

– Твой последний ход был никудышным. Если бы я сходил слоном, – Том показал другу записанные ходы партии.

– Но ты не сходил, – пожал плечами Сэм. – Не о чем говорить.

– Я говорю – если бы я сходил…

– Абы да кабы! Но ты же не сходил! – смеялся Сэм. – И вообще! Эта партия не считается!

– С чего это вдруг?

– Я над последними ходами не думал, – скорчил рожицу Сэм. – Я о работе думал.

– Ну да, как проигрывать, так сразу и не считается! – поддел друга Том. – Хлызда ты!

– Ничего не хлызда! Я дело говорю! Если хочешь эту партию доигрывать…

– Хочу!

– По два последних хода отбрасываем, – поставил условия Сэм. – Согласен?

– Вот зануда, – Том со смехом толкнул друга в плечо, — В следующий раз я у тебя точно выиграю.

– Ты и в прошлый раз так говорил, – усмехнулся Сэм и напомнил. – И в позапрошлый!

Том насупился и перестал прыгать.

Пару минут они помолчали. На большее терпения ни у того, ни у другого не хватило.

Том спросил у Сэма:

– Что планируешь делать, когда вернёмся домой?

– Давай сперва поедим. Я проголодался.

– Я тоже.

Том при мыслях о еде проглотил слюну.

– Когда вернемся – с тебя партия, – ультимативно потребовал он. – Посмотрим, кто на этот раз выиграет.

– На что будем играть?

– Не на щелбаны же!

– Как всегда?

– Нет, давай за успешно выполненное дело хоть разок сыграем по-настоящему!

– А ныть не станешь?

– Нет.

– На пятьдесят баксов? – смело предложил Сэм.

– Ну… – замялся Том, – давай сперва на десять, и через десять до пятидесяти.

– Пять партий? – переспросил Сэм. – Не жирно?