Андрей Бехтерев - Фунт

– А вот и юбилейный папа, – сказал он.

К ним по ступенькам покачивающийся походкой спускался лысеющий мужчина среднего роста спортивного телосложения. Он был в тренировочных штанах, синей футболке «Nike» и тапках на босу ногу. Улыбка у него была почти до ушей и внушала доверие. Сера положил подарок на ступеньку и, раскинув руки для объятий, шагнул навстречу отцу. Они обнялись и поцеловались.

– У меня супер-подарок, – сказал Сера, беря в руки коробку с «Золотым деревом».

– Сначала представь невесту, – сказал Игорь Святославович. Он уже успел кивнуть Лизе головой.

– Папа, тебе лишь бы каркнуть, – сказал Сера, подводя папу к девушке, – Лиза.

– С днем рождения, Игорь Святославович, – сказала Лиза, протягивая юбиляру букет.

– Спасибо, Лизочка, – Серин папа приобняв, поцеловал девушку в щеку. – Какой букет обалденный.

– Пап, главный подарок здесь, – сказал Сера, отобрав у папы цветы.

– Креативненько. Спасибо, – сказал юбиляр рассматривая картонную коробку обмотанную скотчем. К ним подбежал слуга и забрал цветы у Серы. Игорь Святославович протянул слуге коробку.

– Пап, ты хоть посмотри что там, – возмутился Сера.

– Там еще внутри что-то есть? – с хитрой улыбкой сказал юбиляр и стал вертеть коробку. Игорь Святославович попытался зацепится за скотч. После нескольких неудачных попыток он просто разломал коробку пополам, как буханку хлеба. Золотое дерево выпрыгнуло из упаковки. Сережин папа его ловко поймал.

– Ничего себе идеализм. Красиво, – сказал он, после довольно длительной паузы, потраченной на рассматривание подарка. Похоже, подарок его впечатлил.

– Это Лиза мне помогла найти, – сказал Сера.

– Я не сомневался. Ты же у нас известный художник. Густав, – крикнул папа в сторону группы людей стоящих недалеко и громко что-то обсуждавших. В их сторону пошел немолодой человек в ярко-оранжевой футболке и зеленой косынке на шее.

– Это папин дизайнер, – сказал Сера Лизе, – Известный экскрементатор. Сейчас наше «дерево» будет жестоко унижено.

Густав подошел к Игорю Святославовичу и взял протянутое ему «Золотое дерево». Внимательно покрутив его и посмотрев снизу, Густав улыбнулся.

– Антонин Заусер. Эль Арбол Де Оло. «Золотое дерево». Похоже, оригинал. Их всего две штуки. Они то пропадают, то появляются. В Москве нашли?

Сера кивнул.

– И почем?

– Это подарок, – ответил Сера.

– А-а, – сказал дизайнер и, подошел к Сергею вплотную. Сергей прошептал ему на ухо, – М-м. Адекватные деньги. Со временем должно расти. Дерево все-таки. Давай, Игорек, на стол его поставим в кабинете. У нас там зеркало в золотой раме и дерево будет смотреться вполне симметричненько, – Густав вернул дерево юбиляру. – И давай все-таки не усложнять с сервизом. Ножа с вилкой вполне достаточно.

– Ты же наешь, что я отвечу, – с легкой улыбкой ответил Игорь Святославович.

– Знаю. «Я все решаю сам». Просто проинформировал.

Тут к ним подошел мужчина с пачкой листков с текстом. Лиза с удивлением признала в нем известного артиста Дмитрия Харатьяна.

– Игорь Святославович, третий тост же всегда за родителей, а у вас за Россию-матушку, – сказал артист, пытаясь сунуть листы со сценарием под нос юбиляру. Игорь Святославович вежливо пресек эту попытку.

– Димочка, – с обезоруживающей улыбкой сказал юбиляр, взяв артиста под руку, – все вопросы к Олегу Поповичу. Мне что родители, что Россия – одна любовь.

Харатьян всем видом показывая свое недовольство, ушел. Не успел он вернутся к сцене, как сверху по ступенькам к ним слетела девушка в спортивном костюме. У нее была огромная грудь, высветленные волосы и огромная жемчужина в носу. Она подбежала к Сергею и поцеловалась с ним. Сергей хотел увернуться, но не смог. Потом она протянула руку Лизе.

– Кармен, – сказала она протяжно.

– Лиза, – ответила девушка, взяв ее ладонь.

Девушка подскочила к юбиляру и обняла его.

– Как насчет совместной свадьбы? Сереженька и мы. Это может быть мило. Подводная свадьба на дне океана. Я так и вижу – рыбы плавают нарядные. YouTube умильнется.

– Я пойду, – пробурчал Густав под нос и вернулся к своей компании.

– И знаешь, милый, я решила сегодня быть в красном. Ты будешь в черном, я в красном. А ты оденешь красный галстук, а я черный жемчуг. Мы будем такие милые. Даже враги пожелают нам спокойной ночи.

– Хорошо, мой пупырыш, – сказал Игорь Святославович. Кармен захихикала.

– Я же за тобой спустилась, – сказала она, хватая его за обе руки, – ты должен посмотреть на меня. Только без хулиганства.

– Айда, – сказал юбиляр, – я не прощаюсь, – сказал он, повернувшись к Лизе.

– Одну секунду, – сказала Кармен и, подбежав к Сережиной спутнице, прошептала ей на ухо. – Сиськи себе сразу сделай. Любовь пройдет, а сиськи останутся.

– Это твоя мачеха? – спросила Лиза Серу, когда парочка зашла в дом.

– Это папина девушка, – ответил Сера. – Пока время есть, пошли ко мне. Я покажу тебе свою студию?

– Покажи.

Сера повел Лизу вдоль дома по дорожке, уложенной разноцветной плиткой. Минут через пять они подошли к другому входу в дом, гораздо более скромному, сделанного в виде теремка. Сера открыл дверь и пропустил девушку вперед. Они прошли через непримечательную комнату с коридором и попали в студию. Это был большой зал с высоким потолком. В студии был беспорядок. Валялось несколько гитар. Микрофоны вместе со стойками лежали на полу. Большое электропианино было заставлено чашками и пепельницами. На диване валялось скомканное одеяло и красная куртка. В углу возвышалась огромная барабанная установка. В другом углу не менее внушительно выглядел пульт. Стены были плотно завешены постерами. Джим Моррисон, Джимми Хендрикс, Джэфферсон Аэроплан, травянной пацифик и т.д. На плакате с Джимом Моррисоном было от руки написано: «Я-то жив, а вы?»

– Извини за беспорядок. Я не пускаю сюда убираться, а сам не люблю, – сказал Сера, наблюдая за произведенным впечатлением.

– Надеюсь, ты не убираться меня привел?

– Смешно. Просто это моя нора. Я тут даже ночую, когда в Москве делать нечего.

– Ты – хипан что ли? – спросила Лиза, рассматривая постеры.

– Ты в теме? Крячно. Я не хипан. Просто хиппи – это очень геологическое явление. Я его изучаю. Ну и музыка тогда била фонтаном.

– Надеюсь после этих слов ты не вытащишь из кустов какой-нибудь огромный белый косяк?

Сера засмеялся.

– Знаешь, что погубило хиппи? – спросил он, – Всего 2 вещи.

– Какие же? – спросила Лиза.

– Ганджубас и фри лав.

– Смешно, – сказала Лиза, – и еще есть третья вещь. Дженис Джоплин.

– Откуда ты ее знаешь? – сказал, смеясь, Сера. – Это ж такое старье.

– Я знала одного блуждающего хиппаря . Он шел из Санкт-Петербурга в Тыкманду и подзастрял у нас, в Орле. Порастаманил месяц и дальше пошел. У него был кассетник «Романика» и ассорти растаманских анекдотов. Сыграй, что-нибудь виртуозное, – попросила Лиза, постучав по клавишам пианино. Сера сел, кривляясь выпрямил спину, размял пальцы, взмахнул руками и заиграл «Турецкий марш» Моцарта. Играл он, действительно профессионально.