Артур Аскеров - Нью Эйдж и миф «Аполло»

Неловкую тишину, которая продлилась совсем недолго, прервал отец своими словами:

– Я ведь знаю, что это за мерзкая змея по имени Ясоу.

Крисстал не обратил на это никакого внимания и продолжал есть, а вот отец отошел от супа и продолжил говорить:

– И как же это возмутительно! И ты хоть и злость свою уйми, так как она тебе не помощник, но такой вздор никогда не забывай. Ибо это преступление, как и всякая ложь. А преступление должно быть наказано. Или мы зря молодость свою отдали на служению делу великому? Или наши братья погибли ради того, что бы всякая Ясой себе позволяла такое самоуправство..

– Сынок, ты лучше расскажи чем она тебе так навредила? – спросила мать, нарочно перебивая яростный порыв отца.

– Обвинила меня в том, что исследовательская работа моя чистый плагиат и при том даже никаких доказательств не привела. Это для бывшего работника КР край глупости и непрофессионализма. Хотя я усмотрел в ее поступке какую-то личную неприязнь лично ко мне..

– Ну значит был плагиат, – уверенно произнесла мать, заставив Крисстала оторопеть от удивления. Он насупил брови, сделал серьезный взгляд, разозлился и немного обиделся.

– Я же сам писал, так значит это моё. Я все пишу сам, – шипящим голосом ответил он.

– Станет она к тебе по пустому поводу лезть. Этакий ты особенный у нас, – сказала мать, – просто схалтурничал, признавайся… А то выдумал тут нам…

– Да мое это было, – злобно ответил Крисстал в раздражении от того, что мать сочла его лжецом.

– Твое было бы, так и не стала бы она к тебе лезть с претензиями, – холодно сказала мать.

– Я говорю мое, а ты вообще, почему мне не веришь? Или тебе она ближе, чем я…

Отец хотел вмешать, но мать перебила:

– Тебе сынок только дай волю, так ты такого насочиняешь. Станет ли такая женщина так предвзято к тебе относится? Дам ведь одни профи сидят, а не дурочки какие-то. А ты то у нас мальчик с особенностями и никогда особо в лидерах не был замечен.

– Вот так значит! – исступленно бросив взгляд на мать, произнес Крисстал. – Может ты скажешь еще, что я вовсе твоих надежд не оправдал и в этом целиком моя вина? Я же такой слабак, что не дожал эту Ясоу, что не прошел через нее. Ты же меня винишь больше чем всех остальных. Так скажи же, что совсем мною недовольна и, я вовсе не оправдал твоих надежд. Быть может ты и вовсе заяви, что жалеешь о том, что меня родила или о том, что я вырос таким. Из глупой куклы таким… Так знай, что не просил тебя об этом. А бремя свое я несу не по своей воле и тебя разочаровываю вовсе не из-за своей прихоти.

Мать нисколько не отреагировала на такой яростный выпал сына и продолжила есть, а отец решился и сказал:

– Ну что ты такое говоришь, сынишка? Да это же твоя мать, которая тебя вырастила, которая тебе жизнь дала, а ты… Она ведь просто видит в тебя ребеночка до сих пор и поэтому полностью…

– Извини, – резво сказал Крисстал, а потом неловко дотронулся до плеча матери, – все-таки я вспылил, переборщил. Я это с понимание признаю. Слишком уж расстроило то, что не хочешь ты верить своему сыну, а вместо этого веришь какой-то женщине, которую ты даже не знаешь.

Мать нисколько не отреагировала, а отец вмешался:

– Надо жалобу было накатать на нее, а то вздумала такое творить. Я тебе сейчас покажу, как мы в свое время все свои проблемы решали. Только нужно будет на чердак подняться. Там много изменений обнаружишь.

Мать опустила голову, бездумно посмотрела в суп и никак не отреагировала на слова отца. Крисстал же без удовольствия продолжал есть суп.

– Ты ешь, подкрепляйся, а то тебе нужны силы. Стал таким доходягой, что смотреть на тебя больно. Будто тебя голодать заставляют.

– Ты сам молодой был куда худощавей, – возразила мать, нарушив своё безмолвие.

– Так это и было во времена голодные, а сейчас…

– А сейчас тоже голодные. Еды то много, а нормальной и не сыскать – сказал Крисстал, улыбаясь, – так ещё и воды нет нормальной.

– Приезжай сюда и кормись, набирайся сил и решай чем тебе в ближайшем будущем заниматься. Отчислили, ну и плевать на это! Во всем есть свой знак провидения. Вот у меня в свое время тоже была возможность в полицию поступить, и теперь бы уже лежал в гробу, наверное; то было бы, если бы судьба не вмешалась, не сделал меня революционером.

– Ну что ты такое говоришь? Какая еще полиция? – улыбаясь, спросила мать а отец лишь махнул рукой.

Крисстал доел суп, не обращая на слова отца никакого внимания; уж слишком много переживаний бурлило в его душе после выпадка гнева против матери и эти переживания, которые он старательно сдерживал, никак не давали ему спокойно слушать своего отца.

Мать же подхватила речь отца и решила его поддержать. Однако сделала она это по своему, по-женски, то есть выразилась не совсем корректно:

– Твой отец был среди первых, кто поддержал Короля и режим. Еще он поддерживал переход к традиционному обществу. И, между прочим, в прокламации о праве низов свой след оставил.

– Серьезно? – с удивлением спросил Крисстал, как только распознал смысл слов матери.

– Не все верно! – поправил отец. – Я ведь не короля поддержал, а будущее великой Европы. Идеи у нас тогда были поистине грандиозные. Причем настолько, что коммунизм Маркса в сравнении с ними можно считать идеологией скотской… Мы бились за великое царство, власть над которым будет принадлежать лишь закону Господнему. А вот Король уже потом пришел как некий символ. И мы вообще-то его не звали… Что ж, лично я к нему равнодушен, – подытожил отец.

Крисстал досыта наелся и, молча, слушал говорливого отца, производившего на него не такое-уж большое впечатление. Так было из-за того, что отец рассказывал о своих революционных похождениях и раньше, но при этом всегда разбавлял свои интересные рассказы кучей заумных идей, которые приземленный Крисстал считал просто философской бредятиной, выдуманной какими-то хитроумными мошенниками, стремящимися запудрить голову простому народу. Поэтому ко всему этому идеализму отца наш герой относился скептически и больше верил в силу рока, чем в какую-то человеческую волю, способную созидать и преобразовывать.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – произнес отец с особой важностью. Встав со стула, он тут же рванул к лестнице. Мать стала говорить о том, что нужно сначала доесть, но отец резко ответил:

– Сейчас вернусь и поем.

Крисстал пошел за отцом. Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, они подошли к небольшой дверке, спрятанной за ширмой. Отец раздвинул ширму, открыл дверь и тут же пошел вверх по крутой деревянной лесенке, ведущей на чердак.

Чердак был весьма просторный, но в тоже время низок; там было чисто, прибрано, а беспорядок и хаос царил только на большом столе, напротив маленького окошечка – там лежала куча книг, тетрадей и листов с рукописью.