Артур Аскеров - Нью Эйдж и миф «Аполло»

– Хезли, хезли. Взяли нашего героя, и теперь ждет его эшафот унизительный.

– Да не может быть! – воскликнул отец, – Его же недавно еще везде показывали, мол разыскивается преступник. На всех плакатах его физиономия торчала.

В лице отца все больше проявлялась эмоция разочарования, которая будто убивала в его глазах надежду. Крисстал наоборот взбодрился, ему, будто нравилось поражать отца такими новостями. Он уверенно сказал, глянув на встревоженного отца:

– Разыскивали и разыскали… Он с группой лазил через эпохальную стену, а потом задержали… Хотя может, и нет. Может его убили давно, а теперь крутят и рейтинг делают из него. В любом случает такая громкая фигура, в которой больше рекламы, чем качества, выгодна для правительства.

– Террористического качества имеешь в виду? – с задумчивым видом спросил отец.

– Скорее качества борца против режима. Я ведь общался с ним о многом, и он ведь реально был фанатично настроен сместить власть, а на деле стал простым уличным разбойником.

Отец разочарованно посмотрел в сторону стены и с умным лицом стал говорить:

– Да я же его знал, когда ему 10 лет отроду было. Такой хороший мальчишка, умный, во всем разбирался и за свою честь всегда горой был. И отца я его знал – такой же человек чести. Так что ты не особо смейся то, Хезли не так уж плох, как о нем молвят.

– Может быть. Мне он ничего плохого не сделал, но для других радикалов он пример явно не положительный пример – детоубийца, террорист. Эх, чего только про него сейчас не говорят, даже вспоминать все эти помои неприятно…

– Ну а ты хотел, что бы о нем оды стали петь хвалебные? Он враг режима, а режим контролирует все, и очернить человека, превратить его в негодяя, – не составляет для них никакого труда. С этим лицемерием я столкнулся, как только из под маминой юбки стал вылезать. А сейчас все вообще сильно запуталось и лишь истинный профи может весь этот мир, в котором мы живем раскусить.

– Ты ли такой профи? – улыбаясь, спросил сын.

– У меня опыт, я все насквозь вижу и ни чему не верю. А вот так, что бы сразу втиснутся и раскусить – это не многим под силу.

Отец перестал говорить, а Криссталу не захотелось продолжать беседовать; вместо этого, он решил насладится прекрасными секундами тишины, которая длилась и длилась. Отец сидел задумавшись, а Крисстал расслабленно стал осматривать все вокруг.

Потом, однако, Крисстал решил нарушить свое молчание:

– О чем хоть пишешь-то?

Отец покачал головой и медленно стал отвечать:

– Да мемуары. О молодости, о войне и все такое.

– Это понятно. А конкретнее? Мне бы подробностей разузнать.

– Не буду ничего говорить, даже тебе. Поскольку отношусь к этому делу с особым трепетом и любовью. Это ведь как какое-то сакральное сотворение – оно в таинстве должно быть и никому неизвестно… Но когда все будет готово, так и начитаешься досыта сынок.

– Интересно, – сказал Крисстал, позевывая.

– Спать что ли, желаешь? Так иди, выспись. Здесь воздух то чистый, не то, что у вас в городе.

– Я был бы не против поспать.

– Так иди в свою комнатку – там ничего не изменилось с твоего отъезда.

Крисстал медленно вышел из чердака, а потом отправился в свою старую добрую комнатку, в которой он провел 17 лет своей жизни и которая, кажется, за столько лет успела пропитаться энергетикой нашего героя. Комната была маленькой, со скучными светлыми стенами и обшарпанными изрисованными обоями. Справа была небольшая кровать, а слева стоял небольшой деревянный столик, который уже давно состарился и стал похож на настоящую рухлядь. Впереди было небольшое квадратное окошко, открывающее вид на задний дворик и большой трёхэтажный дом.

Когда Крисстал зашел в комнату, на него сразу нахлынули теплые воспоминания о детстве, проведенном в этой каморке. Крисстал с грустью посмотрел на стол, за которым он, будучи совсем юным школьником, сделал так много домашних заданий. Потом он глянул на свою кроватку и сразу вспомнил о тех сонных и бессонных ночах, проведенных в давно ушедшие годы прошлого. Глянул Крисстал и в небольшое окошко, а потом с грустью вспомнил, как когда – то на заднем дворике он играл с друзьями, с другими детишками, многие из которых выросли совсем не дружественными ему. Тут Крисстал припомнил и настырного заносчивого мальчишку с длинными волосами и суровым пронзительным взором; мальчишку, которого все ласково называли Скаи и говорили, что он небесный юнец с красивыми лазоревыми глазками. Кто бы знал, что из такого мальчугана вырастет человек-террор, подумал Крисстал. От такого, возникшего внезапно, когнитивного диссонанса наш герой даже начал все больше и больше вспоминать призрачные моменты, оставшиеся в памяти, которые были связанны со Скайдо. Припомнил он, как они вместе играли, словно в какой то сказке; как вместе бегали в тьму под дождем и всегда проводили вдвоем свободное время летом. Вспомнил Крисстал и маленький деревянный домик, в котором жил Хезли и который был раньше на месте большого трёхэтажного дома напротив.

Крисстал всерьез призадумался над этим временем, потом прилег, словно в детстве, на свою кроватку и предавшись размышлениям и мечтам, которые приносили много грусти, стал просто лежать. Уснул он лишь через несколько часов таких раздумий.

На следующий день Крисстал находился уже в Мёрджине, в своей маленькой квартирке, расположенной на четвертом этаже небольшого кирпичного дома. Проснулся он в хорошем расположении духа: голова его не болела, а все тело будто бы хорошо отдохнула и восстановилось за время долгого и крепкого сна. Это утро совершенно отличалось от предыдущего, проведенного в состоянии тревожного бреда, сопровождающегося сильным исступлением. Теперь Крисстал даже чувствовал некоторый испуг, вспоминая вчерашний рассвет после сильной пьянки. Он снова дал себе обещания проводить свое время другим более ценным образом.

На улице была пасмурная унылая погода. Моросил, вгоняющий в тоску, дождь. Такая унылая атмосфера лишь придавала нашему герою жизненных сил. Настроение в это утро у него было отличное, он будто проснулся новым человеком, что-то переосмыслившим и в тоже время бодрым. Он уже с постели рвался вершить новые, куда более значимые, поступки и деяния; рвался их совершать он не торопясь, обдумывая свои предстоящие поступки и решения.

До этого он, однако, вспомнил свой печальный разговор с Мишель – проституткой, которая оказалась в трудном положении из-за больного сына. И если вчера Крисстал еще думал о том, что его визит с призывом к другой жизни можно считать пораженческим, то на свежую голову он думал совершенно не так. Визит был удачен, решил он. Крисстал по-настоящему выиграл, так как впервые не просто подумал о совершении благого деяния, но и попытался его свершить. Другое дело, что не вышло. Не вышло сейчас, так выйдет в другой раз, подумал он. Крисстал также переосмыслил плачевное положение Мишель, которому он вчера из-за всех сил сочувствовал. Для этого ему хватило вспомнить ту роскошь, показывающую с одной стороны зажиточность этой дамы, а с другой, что этой девице очень присуще стяжательство.