Array Антология - Новая книга ужасов (сборник)

– Красотища какая! – выдохнула Гвен.

– Ага, – охотно кивнул Спирос, – красотис-са.

Как и положено греку, он плохо выговаривал щипящие и изъяснялся по-английски с несколько «птичьим» акцентом:

– Рыбалка, купание, солнце – красотис-са!

Теперь дорога вела строго вниз. Извилистая, временами – волнующе-крутая. И отовсюду открывался одинаково ошеломительный вид. Джеффу вспомнился Кипр. В основном – хорошее, однако было и одно гадкое воспоминание, от которого вечно перехватывало дыхание, а кулаки сжимались. Из-за него, собственно, Джеффу и не хотелось еще раз ехать на Средиземноморье. Прикрыв веки, он попытался отогнать видение, но стало только хуже: картинка сделалась отчетливее.

Он как будто вновь превратился в ребенка, – летом шестьдесят седьмого ему исполнилось пять лет. Джефф родился в семье военных медиков: отец был штаб-сержантом, мать работала в Службе медицинских сестер имени королевы Александры. Они жили в Декелии, в семейном общежитии на территории британской военной базы, располагавшейся на побережье неподалеку от Ларнаки. Родители встретились и поженились в Берлине, где провели три года, прежде чем их перевели на Кипр. После двух лет на Кипре, отцу оставалось всего двенадцать месяцев до окончания его двадцатидвухлетнего контракта. По завершении этого последнего года под ласковым кипрским солнышком, его ожидало место в «неотложке» одной из крупных лондонских больниц. Мать Джеффа тоже надеялась получить там место. Но прежде, чем…

В школу Джефф пошел в Декелии. В те редкие выходные, когда и мать, и отец, оба находились в увольнении, они всей семьей отправлялись на море. Море Джефф любил больше всего на свете: золотой пляж, кристально-чистое безопасное мелководье. Случалось, в поисках уединения, они, прихватив корзинку для пикников, уезжали дальше по побережью, туда, где шоссе превращалось в проселок. Находили удобный спуск со скал и плавали между утесов мыса Греко. Там-то все и произошло.

– Джефф! – Гвен дернула его за рукав, прогнав наваждение.

Он был рад вернуться к реальности.

– Ты, часом, не уснул?

– Замечтался немного.

– Ой, и я тоже! Ведь такое лишь в мечтах и увидишь. В смысле, ты только посмотри вокруг!

Они ехали по узкому серпантину, врезанному в крутой бок горы. Прямо под ними, внизу, простиралась Ахлади. Чуть не задев их высоким бортом, мимо проехал туристический автобус, из его окон глядели загоревшие лица, перегоревшие глаза: отдыхающие возвращались в аэропорт, а оттуда – домой, домой… Их каникулы закончились, в то время как у Джеффа с Гвен все только начиналось, и деревенька, где они собирались провести время, была действительно чудесна. Лучшим в ней было то, что она находилась вдали от основных туристических маршрутов: для Ахлади это был всего лишь второй турсезон. Прежде, до того, как построили аэропорт, на остров можно было попасть лишь на лодке. Мало кто заморачивался подобной возней.

Кипрский морок стремительно рассеивался. Хотя Джефф не считал себя романтиком вроде Гвен, волшебство Ахлади подействовало и на него. Он вынужден был признать, что они правильно сделали, приехав сюда.

Укромные садики за белеными стенами, красная черепица, окошки с зелеными ставнями, плоские крыши и крыши с невысокими скатами. Бугенвиллея, водопадами спускающаяся с белых, арочных террас. Сахарная часовенка на самом краю осыпающегося в море скалистого мыса. На каждом перекрестке – кряжистые древние оливы, огороженные заборчиками. Патио в пятнах тени от виноградных лоз, оплетающих шпалеры. Вот как выглядела Ахлади на первый взгляд.

Берег прикрывала высокая дамба. Не то чтобы деревеньке требовалась подобная защита, – прибрежная ее часть пряталась за изогнутыми клешнями молов гавани. По многочисленным лестницам можно было спуститься с дамбы прямо к воде. На всех сколько-нибудь ровных поверхностях были расстелены полотенца, а из волн торчало с полдюжины голов в масках с патрубками. Здесь явно было глубоко, но за дамбой, на четверть мили к югу, виднелся галечный пляж, подобный перепонке между пальцами какого-то гигантского зверя. Он тянулся на добрую сотню ярдов, туда, где в море вонзался следующий, напоминающий коготь, скальный мыс. Что же до остального побережья, там, насколько хватало глаз, Джефф видел лишь небо, горы и море – к югу и к северу… Как бесконечная цепочка отражений мыса Греко. Не успел он вновь вернуться к своим воспоминаниям, как голос Спироса прокурлыкал:

– Вилла «Элени», да? Туда нет дорога. Нельзя проехать. Я отнести вас-с багаж.

Дорога спускалась по отрогу, прямо к белой часовенке. Посередине ее под прямым углом пересекала другая, вдоль которой располагался пяток магазинчиков. Прочие улочки были очень узки или слишком круты, чтобы по ним мог проехать автомобиль. Вверх-вниз тарахтели древние мотороллеры да изредка цокали копытами ослики, – и это все. Спирос припарковался в тени необъятной оливы у главного (а по сути, – единственно достойного этого имени) перекрестка. Достал из багажника чемоданы: два больших и пару поменьше. Джефф намеревался разделить ношу пополам, но был решительно отодвинут в сторону: Спирос взял на себя основную тяжесть, оставив на долю англичанина мелочь. Джефф не стал настаивать, хотя понял, конечно, что грек выпендривается, кичась своей силой.

Спирос зашагал по круто уходящей вверх мостовой. Его мускулистые ягодицы норовили разорвать поношенные шорты, сделанные из обрезанных джинсов. Джефф и Гвен, входя в роль праздных отдыхающих, потопали следом. Джефф не сомневался, что она не сводит глаз с загорелых, гладких ног Спироса. А куда еще ей было смотреть?

– Он – Тарзан, ты – Джейн, – улыбнулся он, но получилось натянуто.

– А ты тогда кто? – начала заводиться она. – Чита?

– Уф-уф! – заухал Джефф.

– Кстати, твои ягодицы все равно лучше, – смилостивилась Гвен. – Потверже.

Джефф решил поберечь дыхание и промолчал. Даже маленькие чемоданчики оказались ужасно тяжелыми. Если он – Чита, то Спирос, должно быть, – Кинг-Конг. Грек обернулся, ухмыльнулся в свой странной манере и попер дальше. Шумно сопя, Джефф и Гвен поднажали, попытавшись не отстать, но куда там!

На верхнем конце улицы Спирос свернул направо, под какую-то арку, поднялся по трем ступенькам, поставил чемоданы у лакированной сосновой двери. Дернул за шнурок, открывая щеколду, и вновь поднял чемоданы. Подождал, пока англичане его догонят, толкнул дверь и вошел внутрь.

– Вилла «Элени», – объявил он Джеффу и Гвен, последовавшим за ним.

За дверью оказался окруженный высокой стеной двор, мощенный черными и белыми камешками, выложенными в виде мозаичной картинки: дельфин и осьминог. За двухуровневым патио стояла так называемая «вилла», – квадратная коробка, чьим единственным достоинством был выдвижной тент, затенявший окна и большую часть дворика, даря глазам вожделенный отдых от ослепительной белизны вокруг.