Вадим Голубев - Кладбище в Норт-Йорке. Триллер, ужасы

– Мы сразу удивились, сэр. Захоронение – старое, а земля только что вскопана. Отодвинули плиту, копнули на три лопаты, ну и нашли этих покойников. Мы, как на них наткнулись, сразу доложили начальнику. Он позвонил в полицию…

– Когда наши эксперты закончат, продолжайте работу джентльмены. Как дойдете до гроба – позвоните! – протянул Росс визитную карточку. – Мне бы хотелось взглянуть на покойника.

– Тем более, что он мог быть вашим родственником, сэр! – взглянув на визитную карточку, представитель администрации указал на могильную плиту.

– Сислей Росс, – прочитал инспектор, а про себя подумал. – Не хотел бы я иметь такого родственничка.

Привели Линсдея. Полицейский расстегнул черные пластиковые мешки, в которые упаковали убитых.

– Этот – Вильям, а этот – Шоколакда, – указал он на трупы. В виске у Шоколадки мой нож. Теперь ты меня посадишь босс?

– Теперь обязательно посажу, – ответил Росс. – Наручники!

– Ваши комментарии, инспектор? – поднесла Россу микрофон теле-журналистка Дженнифер Мартин, когда тот покидал место происшествия.

– Думаю, что имела место разборка из-за наркотиков. Убитые неоднократно задерживались за совершение данного преступления. Промышлял этим и задержанный по подозрению в убийстве. Пока – все!

– Вы – самый трудный полицейский, с которым мне когда-либо приходилось работать, – бросила ему вслед Дженнифер.

Вернувшись с кладбища, Росс доложил начальнику итоги предварительного расследования.

– Линсдей целиком берет вину за убийство Шоколадки на себя. Однако категорически отрицает свою причастность к убийству Вильяма Смита. Твердит, что надо вскрыть склеп некого Чарльза Хью Моррисона…

– Полегче, парень! Знаешь, сколько надо пройти инстанций, чтобы получить разрешение на вскрытие захоронения? – слово в слово повторил начальник сказанное утром самим Россом. – Сколько одних наших начальников надо поставить на уши, чтобы выполнить прихоть обкурившегося торговца наркотиками? Я полностью поддерживаю твою версию. Шоколадка был должен этим парням. Во время выяснения отношений Линсдей убил его. Затем будучи под наркотой, прикончил и напарника. Не мне тебе рассказывать: на многих наркоманов запах крови действует возбуждающе. Им в таком состоянии просто необходимо кого-то укокошить. Потом этот Линсдей Хокмэн пришел в себя. Решил отмазаться от двойного убийства при отягчающих обстоятельствах. А именно: совершение преступления под воздействием наркотиков, совершение преступления ножом с выбрасывающимся лезвием, ношение которого на территории Канады карается по закону. Кроме того, налицо совершение преступления в крайне жестокой, изощренной форме. Даже за одинарное убийство при таких обстоятельствах не менее двадцати лет тюрьмы ему обеспечено. За двойное же убийство, если он и выйдет из тюрьмы, то лишь глубоким стариком.

– Поэтому я и настаиваю на проведении следственного эксперимента, сэр. Вскрыв склеп, мы полностью изобличим Линсдея. Хокмэн – человек для общества потерянный. Для общества наиболее выгодно, чтобы он как можно дольше провел за решеткой.

– Хорошо! Я переговорю с нашим начальством и прокурором. Но без согласия церкви мы ничего не можем сделать. Где тебя найти сегодня вечером?

– В театре, сэр.

– Рекомендую «Мисс Сайгон». Прекрасно поставлена!

– Спасибо, сэр! Предпочту «Лебединое озеро» – устаю от ежедневного общения с нашими черными и цветными клиентами.

В кабинете Росс трезвонил телефон. Вернувшийся от начальника инспектор поднял трубку:

– Росс слушает.

– Добрый вечер, инспектор! Вас беспокоит Вейн Эйч Гопкинс – менеджер старого кладбища в Норт Йорке. Вы хотели увидеть гроб и тело некого Сислея Росса. Должен вас разочаровать. Мои парни дошли до трехметровой глубины, но ни гроба, ни тела, никаких других признаков покойника не обнаружили.

– Есть ли смысл копать дальше?

– Нет ни смысла, ни возможности. Они уперлись в скалу.

У молодого бродяжки выдался хороший денек. Утром он позавтракал горячим в церкви. Потом пострелял мелочишку, смотался в филиал «Армии Спасения». Там отобедал и получил куртку на меху, поношенную, но вполне приличную. После снова пострелял милостыню. Подавали хорошо. Хватило на кусок ароматной, пышущей жаром пиццы. Хватило и на стаканчик виски из купленной бродягами в складчину бутылки. Хватило и на маленькую, 50 грамм бутылочку джина. Несколько дней назад бродяжка нашел хорошее убежище – простенок между двумя ресторанами неподалеку от старого кладбища в Норт Йорке. Над простенком нависли две крыши, поэтому даже в дождь там было сухо. Главное – удержать это место за собой, не пустить туда других бродяг

Внезапно бродяжка заметил старика, одетого в какую-то непонятную хламиду. Уже второй вечер он натыкался на этого деда неподалеку от своего убежища. Старик старался держаться в тени, подальше от света. Уж не следит ли за ним старик? Может быть, хочет выжить «законного хозяина» из его убежища? Ну, это – черта с два! Бродяжке неоднократно приходилось управляться с помощь кулаков с притязаниями более молодых соперников. Старика он без проблем вышвырнет из своего логова. Бродяжка несколько раз останавливался у витрин, оглядывался и видел, что дед идет за ним. За пару кварталов от убежища бродяжка рванул на параллельную улицу. Пробежал по ней и выскочил на свою и обернулся. Старика не было видно. Довольный бродяжка пришел в свой закуток. Удобно расположившись на ночь, глотнул из бутылочки. Половину джина решил оставить на завтра. Вдруг парень почувствовал на себе взгляд. В простенке стоял старик.

– Дай мне попить! – глухим, леденящим душу голосом сказал дед.

– Какой попить, дедушка? Я тебе не только дать, но даже продать не смогу. У самого на утро самая малость осталась. Шел бы ты отсюда, старый человек! От тебя какой-то гнилью несет!

– Мне другое питье нужно, – оказался старик рядом с бродяжкой.

– Ну, старый козел! – возмутился тот. – Сейчас ты у меня все углы своей безмозглой башкой пересчитаешь!

Бродяжка рывком вскочил и нанес старику удар в челюсть. Холодная как лед рука старика перехватила руку бродяжки. Хрустнули раздробленные кости. Бродяжка увидел длинные кривые клыки. Уцелевшей рукой он рванул ворот рубахи, схватился за место, где висел старинный серебряный крест – последняя память о родителях. Однако тут же охнул, вспомнив, что заложил крест месяц назад в ломбарде на Черч-стрит. Острые когти впились в горло бродяжки, разорвали его сонную артерию. Старик впился губами в рану. Высосав из бродяжки всю кровь, дед стал красивым и благообразным. Стараясь не попадаться редких в этот час прохожих, он побрел по направлению к кладбищу.