Никита Измайлов - Кокон

Евсеев уже не мог сдерживать эмоции. Он почти уверил себя, что это именно врачи обследовавшие его друга, виновны в его гибели… и, ясное дело, самым виноватым он счёл доктора, сидевшего в тот момент в кресле перед ним.

– Не обнаружилось?! Да ведь это вы по сути… да даже и не по сути… это вы, именно вы его убили! Мерзавец! Ты мне за всё ответишь, «Айболит» ты конченый! Я… я иду в полицию!

Лицо доктора покраснело.

– Так! Мне это надоело, – решительно начал врач, – вы взяли на себя слишком много! Я сказал «ничего настораживающего»? Теперь я чувствую, что ошибался! Эти удары по голове не могут не вызывать подозрения! К тому же, именно вас видели тащащего Метлина (уже без сознания) из этого питейного заведения. Так что скорее мне стоит обратиться в полицию, если этого уже не сделали раньше!

Лицо Евсеева посерело.

– Сдохни, гад! – закричал он и, схватив настольную лампу, попытался с размаху врезать ею доктору по лицу.

Однако тот оказался ловчее и успел вовремя перехватить руку Евсеева и выбить лампу. Мужчина (не без труда) скрутил руки Коли у него за спиной.

«Немедленно прекратите, или я охрану позову!» – крикнул врач.

Отчаянно вырываясь, Евсеев пнул доктора ногой в колено. Тот от боли отпустил Колю и ненароком толкнул парня на застеклённый шкаф, полный разнообразных лекарств. Евсеев пошатнулся и упал прямо на шкаф, разбив стекло.

Доктор, потирая колено, потянулся к Коле, чтобы помочь тому подняться. Парень лежал внутри шкафа среди разбитых стеклянных полок, склянок. Его ноги находились за пределами шкафа, безвольно распластавшись на полу. Осколки оставили множество царапин и ссадин на теле Евсеева и несколько довольно глубоких ран. С головы стекали струйки крови…

Невыносимое и необъяснимое бешенство захлестнуло разум Николая с новой силой. Схлестнулись две боли: физиологическая – от ран; и душевная – от потери лучшего друга, в смерти которого он продолжал винить врачей, но никак не себя.

Получившаяся адская смесь придала Коле сил – он встал, поднял с пола осколок, схватил нагнувшегося к нему врача за плечо и вонзил осколок тому в шею.

Кровь захлестала фонтаном: Евсеев попал в «яблочко», а «яблочком» была сонная артерия. По всей видимости осколок прикрыл кровотечение: доктор бешено носился из угла в угол, обливаясь кровью.

Тогда Евсеев схватил его за голову, повернул к себе и выдернул кусок стекла. Это был уже не фонтан, а самый настоящий алый гейзер. Мужчина мгновенно побледнел и упал. Из последних сил доктор прошептал: «Не надо… прошу… позовите кого-нибудь».

Это были его последние слова.

Проверив, точно ли мёртв врач, Коля с трудом приподнял его бездыханное тело и прислонил спиной к рабочему столу. Затем, не думая уже ни о чём, вышел из кабинета и зашагал в туалет…

С каждым шагом Евсеев приближался… к раскаянию. Подойдя к двери туалета, он был уже в полном отчаянии, а когда зашёл внутрь и встал напротив зеркала, то понял: он не хочет больше жить. Попробовал разбить стекло и перерезать саму себе горло стеклом, как несколько минут назад доктору – не получилось. Сколько бы не пытался разбить – зеркало не поддавалось.

Тогда Евсеев просто сел на пол рядом с умывальником и стал ждать, когда всё обнаружится и его возьмут. Но прошло десять минут, двадцать. Прошло полчаса, и затем и час минул. Ничего не случилось.

Спустя два с половиной часа Евсеев очнулся, кое-как поднялся и вышел из туалета. Что дальше делать он точно не знал… Проходя мимо кабинета, где всё и произошло, Николай не выдержал и заглянул внутрь…

Увиденное потрясло его до глубины души. Он сам от себя никогда не ожидал бы такой нечеловеческой жестокости. Промелькнула мысль о том, что заподозрить его могут, но вот доказать вину практически невозможно: камер видеонаблюдения внутри естественно не было, как и отпечатков. Почему? Евсеев посмотрел на свои руки и невольно усмехнулся… Утром было как-то прохладно и парень надел коричневые кожаные перчатки. Перед входом в кабинет он их забыл снять – так волновался… Теперь, безусловно, никаких отпечатков. Посмотрев на ноги Евсеев ещё раз усмехнулся: бахилы.

Постояв ещё несколько минут, Николай вышел, подошёл к окну в коридоре, открыл его… и спустился вниз по водостоку. Так Евсеев оказался на заднем дворе. Парень нашёл небольшую калитку, вышел на улицу (параллельную той, что примыкает к главному входу) и зашагал домой…

Придя домой, Евсеев скинул с себя всю одежду (правда крови на ней почти не было, да и по пути ему не повстречались люди) и принял душ. Парень хотел смыть несмываемое, смыть как обычную грязь. Он чувствовал себя монстром, на время принявшем человеческое обличие. Чтобы не думать об этом, после душа он лёг в кровать и весь оставшийся день пролежал в ней, почти не шевелясь. Чего-то всё время не хватало. Вернее кого-то. Вернее Кости.

14 сентября 2011 года.

С утра у Коли незначительно поднялась температура, болела голова. Воспоминания вчерашнего дня буквально с первых секунд после пробуждения впились в сознание парня. Хорошо, что хотя бы не придётся идти на работу – воскресенье.

Ужасно не хотелось что-либо делать… и вдруг зазвенел стационарный телефон! Неужели его всё же вычислили?! Евсеев подскочил как ошпаренный и вмиг оказался в гостиной и поднял трубку.

– Алло, – услышал он, – есть кто дома?

Голос был таким знакомым…

– Алло, – повторил голос, – Коля, Костя! Вы же сейчас должны быть здесь, я это знаю! Ну хоть кто-нибудь из вас! Зря я что ли выходных ждал?

Сомнений не оставалось – это был голос Матвея.

О, Матвей! Это общий друг Кости и Коли. У него были коротко стриженные светлые волосы, прямой нос, тонкие губы и высокий лоб, он носил очки. Матвей Смирнов знал Евсеева (чуть постарше его) ещё со школы, после её окончания они часто встречались. Затем Коля познакомил Матвея со своим университетским другом Костей. Три друга шли по жизни, полной и печалей, и радостей вместе, всегда помогая друг другу.

Конечно, Матвей понятия не имел, что Метлина уже нет на этом свете.

– Матвей, ты что-ли?! – вскрикнул Коля.

– Ну кто же, если не я, – рассмеялся Смирнов в ответ. – Сам-то ты как тут, в своём Маресьево? Небось со скуки ласты склеил?

– Да… нет…, – запинаясь проговорил Евсеев. – всё хорошо… мне… здесь… нравиться…

На какую-то долю секунды его бледное лицо озарилось такой жуткой улыбкой, что Матвей, увидя её, пришёл бы в панику. Но он, естественно, ничего увидеть не мог…

Друзья ещё поговорили о разных вещах. Матвей учился в Москве в МФТИ и собирался стать квалифицированным специалистом в области ядерной физики (Коля и Костя тоже учились в Москве, а не в родном городе, но в разных университетах). Да, говорили о разном: работе; карьере; о том, где лучше всего провести зимние праздники; о политике; о будущей работе Матвея (тот ещё учился в аспирантуре) и многом другом. О девушках в том числе.