Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга первая

Тем не менее, в памяти всплывали предательские картины прошлого, коих невозможно было прятать вечно. Конечно, Алан обращал внимание на стремительные изменения в Веронике, когда та испытывала физическую боль от удара, укуса, ожога или укола… Наверное, это стало происходить после взрыва на площади, когда девочка оказалась зажата между падавшими обломками и окровавленным телом матери.

А потом он вытаскивал сестру из-под случайно надломившегося древесного сука. Ночью же выбежал из дома и с изумлением увидел, как девятилетняя Вероника, вся пропахшая бензином, жгла злосчастное дерево. Но его больше поразила не жестокость, а глаза – это были глаза человека, упивающегося местью.

Затем школа… Вероника ни с кем не водила дружбу. Местные ребята сторонились девочку. Алан полагал, это возрастное, и не придавал значения. Возможно, будь он более прозорливым, догадался бы, что уличную шавку, которую нашли в подвале дома подвешенной за хвост, убила родная сестра. Она терпеть не могла собак, а та вцепилась в её ладонь ни с того ни с сего… Животное поплатилось.

Чем больше Алан вспоминал неприятные эпизоды былого, тем яснее понимал: имя Меропы Эджворт не случайно проскользнуло в статье. Вероника испытала шок, и то тёмное, что обычно пряталось на дне души, вырвалось наружу снова. Он не водил тесное знакомство с иной стороной личности девушки. Боялся её.

– Да, – Алан посмотрел на Викторию. – Я видел, как моя сестра впадала в гнев и совершала страшные вещи.

– Какие?

– Она убивала.

– Не то, – произнёс задумчиво Александр. – Всё не то.

– Простите?

– Я не связываю убийства с Вероникой. На ней нет отпечатка разрушения.

– О чём вы? – Алан с испугом смотрел, как детектив с ленивым видом крутил в руках ферзя. – Да кто вы такие?

– Вам мало того, что мы собираемся уничтожить организацию? – усмехнулась Виктория. – Сколь вы жадны, мистер Вэйн.

– Говорили же: не пугай его! – пожурил детектива Рид. – Не можешь держать язык за зубами?

Александр смерил крепыша презрительным взглядом.

– Ребята, я вас не понимаю, – Алан прикусил губу, чувствуя, что хочет отсюда побыстрее исчезнуть. – Если вы никогда не встречались с Вероникой, как…?

– Не забивайте голову, – резко прервала его Виктория. – Мы не ангелы, но и не демоны. Мы устанавливаем порядок.

– Порядок? – фыркнул Рид, глядя вслед сбежавшему журналисту. – Фрау Морреаф, мы совсем не похожи на полицейских.

– Неважно, он нам больше не нужен, – передёрнул плечами Александр. – Мы вырвали из него всё, что собирались узнать.

На самом деле никто не смел обвинить Алана в трусости. Над его поспешным бегством посмеивались, но по-доброму. Морган издал протяжный и какой-то обречённый вздох, полный не то сочувствия к растерянному человеку, не то усталости от общения с коллегами. Они давили до последнего, клещами вытягивали информацию и, насытившись вдоволь, отпускали добычу на четыре стороны. Куда мальчишка побежал и что собирался делать со всем этим дальше, ни Викторию, ни детектива не волновало. Добившись своего, они как ни в чём не бывало вернулись к шахматам, на этот раз продолжив игру с большим воодушевлением.

– Гамбит, – женщина с подобием разочарования наблюдала, как коварный белый ферзь Александра сбрасывал с доски её чёрную ладью. Можно было подумать, свет побеждает тьму, и белые рыцари, олицетворяющие всё самое лучшее, что есть в мире – доблесть, отвагу, верность, – предвещали злобным противникам в чёрных одеяниях неотвратимый конец, если бы во главе отряда не стоял вместо традиционного для сказок великодушного короля алчный до победы Кроули. Соперничество двух выдающихся умов – мужчины и женщины – продолжалось три ночи, и агенты «Walpurgis adherents» с замиранием сердца ждали, что произойдёт дальше, кто из них одержит верх и кому придётся уступить в лидерстве.

Пожалуй, единственным, кто с безразличием относился к игре, был Клод Каро – третий из мужской компании, оставшийся поджидать напарников на первом этаже.

Алан столкнулся с ним внизу, у выхода. Клод читал какой-то толстенный том и искоса взглянул на убегающего журналиста. О чём подумал в тот момент Клод, не знали даже небеса. Не потому, что высшие силы ленились проявить интерес к его скромной персоне, – просто он плевать хотел на небеса, ад, чистилище, Бога с дьяволом и остальных. В «Walpurgis adherents» шутили, что как-то однажды Мрачный Жнец пожаловал за душой Клода, так он, недолго думая, хорошенько отделал незваного гостя, чуть было не разрубив посланника смерти его же собственной косой. Конечно, никакой Жнец к Клоду не приходил, а если это и произошло, тот не стал бы распространяться о встрече. Но шутка родилась не из-за чересчур разыгравшегося воображения подхалимов, а из-за самой личности Клода. Этот человек участвовал во многих боевых операциях, чувствовал себя «своим» и в тайге, и в пустыне, и у чёрта на рогах. Его раз тысячу пытались убить, но безуспешно: Клод умел рассеиваться, как дым. Кроме того, отнимал жизни без всякого зазрения совести. Его воспитали как орудие смерти – отточенное до совершенства, неуязвимое, идеальное. он жил среди трусов, фанатиков, предателей, тенью передвигался по улицам, и не дай Бог какому-нибудь смертному отозваться о Клоде с неуважением. Клод умел быть терпеливым, но не прощал оскорблений. А шутку про Жнеца любил и посмеивался вместе с остальными. Никто не знал, где Виктории удалось найти его и каким образом привлечь на свою сторону. Это был лучший из Вальпургиевых адептов. Рослый, выносливый, безупречно развитый физически – женщина не стеснялась в открытую восхищаться им.

Всё было между ними до безобразия прозаично. С десяток лет назад где-то в Азии, в перестрелке с талибами, Виктории распороли тело. Она захлёбывалась кровью на руках Клода Каро, который, понятия не имея о её истинной сущности, ждал, когда новая знакомая, – на вид молодая и яркая, – скончается. Вместо этого Виктория с раздражением оттолкнула мужчину и еле-еле уползла в ущелье. «Как кошка, которая отправилась умирать в одиночестве на лоно природы», – подумал тогда Клод и решил устроиться на ночлег. Минуло не более часа, как внезапно Виктория вышла из темноты, исхудалая, бледная, но целая. О страшном ранении напоминала запачканная одежда, но отнюдь не тело. Ни следа от кинжала побеждённого врага… «Кто вы?» – спросил Клод, ещё не осознавая, что спустя несколько дней тяжелейших изнурительных раздумий преклонит колени перед этой бессмертной и, подобно дворовому псу, присягнёт на верность новому хозяину. На самом деле у Клода никогда не было выбора. Он служил государству, властям, влиятельным людям, компаниям, играя роль лучшего киллера, по сути, убийцы без собственного мнения. Виктория дала ему больше, чем Клод получал за всю жизнь: надежду на наступление заветного дня, когда не придётся хвататься за оружие и кромсать направо и налево, не разбирая в груде истерзанных остывающих тел виноватых и невинных. Раньше он не позволял себе даже мечтать о таком, полагая, что никогда не сможет покинуть рамки определённого для него удела. «Никогда» – страшное слово, ровно как и «всегда». Похожи на иллюзию бесконечного пространства, постоянно тянущейся вперёд линии, пока не сделаешь шаг в сторону и не увидишь, что эта линия на самом деле колесо. После встречи с Викторией он познал иную сторону бытия, где есть не только убийства, взрывы и кровь, но и мирское, светлое, свободное, где не стоит вопрос о цене чьей-то погибели.